Голос и воск. Звучащая художественная речь в России в 1900–1930-е годы. Поэзия, звукозапись, перформанс

Подход Шилова, как и его предшественников, свидетельствует о том, что реставрация звука имеет не только техническое измерение, но и культурное. Ее можно рассматривать как интерпретацию документа техническими средствами515. Парадоксально, но, чтобы «приблизить» (по Вальтеру Беньямину) к слушателям репрезентируемое с помощью звукозаписи явление, Льву Шилову потребовалось сначала акцентировать с помощью технических средств дистанцию, отделяющую это явление от современного слушателя. Записи, с которыми он работал как реставратор и публикатор, в равной степени являются артефактом как 1920‐х годов, так и культуры 1960–1970‐х, важнейшей частью которой было возвращение наследия Серебряного века и исторического авангарда.

В связи с записями Александра Блока Львом Шиловым была выработана еще одна техника, которую можно было бы назвать дополняющим слушанием.

Голос, – писал Шилов о звукозаписи стихотворения «В ресторане», – звучал устало, как бы равнодушно. Лишь постепенно, после десятка прослушиваний раскрывалась его эмоциональная насыщенность516.

Иначе говоря, не расслышать то, что плохо поддается расшифровке с первого раза, а в процессе многократных переслушиваний одного и того же слабого следа голоса дать возможность фантазии заполнить лакуны оригинальной звукозаписи. Не индивидуальная память и не слух, но уже восприятие слушателя включалось в творческую работу по восстановлению звукозаписи517.

История звукозаписи и слушательского опыта, несомненно, далеко отклонилась от той программы, которую наметил ей Томас Алва Эдисон, и не укладывается в его традиционалистское понимание архива и аудиодокумента. Практически с самого начала обращение исследователей к звукозаписи было тесно связано с идеей сохранения уходящей культуры (будь то культура индейцев в США конца XIX столетия518 или дореволюционная культура России после 1917 года). Кроме того, сильнейший импульс экспериментированию с формами взаимопроникновения памяти и звукозаписывающих медиа создавала ситуация утраты, как в случае смерти Александра Блока и Владимира Маяковского. Все это оказало влияние и на сами фонодокументы, и на те техники слушания, которыми мы располагаем сегодня. В результате того, что записи стали артефактами культурной памяти и закрепились внутри историко-культурных нарративов, произошли изменения и в техниках слушания. В каком направлении они продолжают меняться сегодня? Существует ли запрос на иные техники, которые позволили бы иначе отнестись к аудиодокументу? Оставляя эти вопросы открытыми, закончу словами современного архивиста и коллекционера видео Рика Прелингера о своей работе над фильмами, целиком смонтированными из архивных съемок:

Большинство свидетельств, извлеченных из архивов, сопровождаются нарративами, зачастую избыточными. Я же, напротив, ищу возможность вывести на первый план саму запись со сравнительно скромным «сторителлингом». Иначе говоря, я пытаюсь спровоцировать новые отношения между документом и теми, кто с ним взаимодействует; дать возможность более-менее контекстуализированному, или даже вовсе деконтестуализированному документу найти свой путь. Это значит доверять свидетельству больше, чем интерпретации. Не сторителлинг, а само свидетельство может выступать нарративом, вызывая основной интерес519.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства

ЦГАЛИ – Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга

ОР РГБ – отдел рукописей Российской государственной библиотеки

ЦГА – Центральный государственный архив Санкт-Петербурга

РО ИРЛИ – рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН

СПИСОК АРХИВНЫХ ИСТОЧНИКОВ

РГАЛИ

Ф. 941 (ГАХН). Оп. 4. Ед. хр. 2. Материалы Института живого слова Наркомпроса РСФСР (планы, отчёты о деятельности за 1918–1921 гг., сведения о научной работе сотрудников института, протоколы заседаний Правления и переписка и др.). 23 янв. – 24 апр. 1922 г.

Ф. 963 (ГосТИМ). Оп. 1

Ед. хр. 482. Н. В. Гоголь. «Ревизор». Комедия. В сценической переработке В. Э. Мейерхольда и М. М. Коренева. Суфлерский экземпляр. [1926]