Голос и воск. Звучащая художественная речь в России в 1900–1930-е годы. Поэзия, звукозапись, перформанс

Десятилетия спустя Бернштейн резюмировал искания раннего периода в предисловии к книге чтеца и исследователя Георгия Артоболевского. К 1925 году, когда Артоболевский присоединился к КИХРу, Кабинет, писал Бернштейн,

закончил в основном цикл работ на материале записанной в фонограф читки поэтов. Важнейшими результатами этой работы явились положения о том, что художественное чтение («декламация», по тогдашней нашей терминологии) представляет собой искусство, отличное от искусства поэтического, что чтец не воспроизводит стихотворение механически, а, облекая его в материальное звучание, неизбежно подвергает его творческому преобразованию, истолкованию, и что всякое стихотворение допускает несколько равноправных декламационных интерпретаций; что читка поэта является одним из таких истолкований – конечно, чрезвычайно интересным и важным, но для чтеца отнюдь не обязательным; наконец, что читка поэтов представляет особый интерес потому, что, не всегда освещая каждое данное стихотворение, она, во-первых, всегда обнаруживает произносительные тенденции, свойственные стихотворной речи вообще, и, во-вторых, безошибочно отражает ту эмоциональную сферу, в которой поэт переживает свою поэзию286.

Выдвинутому Бернштейном (и позже развитому А. Федоровым287) тезису о том, что одно и то же стихотворение в письменном и звучащем виде является двумя различными художественными структурами, который привел к формулированию понятия декламационного произведения, можно найти многочисленные параллели в осмыслении взаимоотношений драматического текста и спектакля в первой четверти ХX века. В первую очередь здесь стоит назвать известную Бернштейну статью Г. Шпета «Театр как искусство», в которой утверждалось, что материал драматического текста и игры актера (а следовательно, и сценической постановки) различен, таким образом, различны и самостоятельны литературное и театральное произведения, принадлежащие разным искусствам:

Лежащее перед актером литературное произведение есть не литературное произведение, а «роль», т. е. голый текст, который называется «ролью» только в переносном смысле, как некоторая потенция, допускающая неопределенное множество актуальных исполнений288.