Голос крови

Гийом открыл ящик, вынул оттуда конверт, положил его перед ней.

– Вот небольшая компенсация из моих личных средств. Я прекрасно понимаю, что это не заменит зарплату, но на первое время… Я вложил туда рекомендательное письмо. Мне очень грустно с тобой расставаться. Единственное, что утешает, – сейчас в башне Верна как раз ищут новых работников. Тебя туда обязательно возьмут. Кто знает, может, через пару лет ты сможешь стать инженером.

Либертэ хмыкнула. Ей было совсем не весело. Она взяла конверт и спросила:

– Сегодня я еще нужна тебе?

Патрон покачал головой. Было видно: ему действительно очень жаль. Мастерица встала и вышла, не сказав больше ни слова.

В коридоре у нее закружилась голова; пришлось опереться о стену и постоять несколько минут. Когда земля перестала качаться, Либертэ вышла на улицу и присела на скамейку, подставив солнцу лицо. Нужно подумать.

Вчерашнее опоздание больше не имело значения. Теперь ее выгонят за то, что потеряла работу. Жить в пансионе могли только подмастерья. У нее будет неделя, чтобы подыскать другое место для жилья. Заглянув в конверт, Либертэ обнаружила сто быков и пятьдесят баранов. В рекомендательном письме Гийом не поскупился на похвалы. Оставалось надеяться, что этого достаточно, чтобы найти новую работу.

Но сейчас Либертэ совсем нечего делать. Такое с ней в первый раз за всё время, что жила в Лариспеме. Она села на велосипед, решив пока что вернуться в пансион. Ее не радовало ни теплое июльское субботнее утро, ни оживленные улицы.

Крутя педали, Либертэ думала о том, что с ней произошло. В конце концов решила, что во всём Лариспеме не найдется девчонки глупее. Как можно было надеяться, что для жалкой провинциалки здесь найдется работа? Как она могла влюбиться в парня, который никогда ее не полюбит? Совершенно упав духом, она вернулась в пансион, где в этот час уже почти никого не было.

Либертэ сняла форму, аккуратно сложила и положила в шкаф серый пиджак с золотыми пуговицами, такое же серое платье и надела свой обычный наряд: длинную синюю юбку и блузку. Она уже собралась накинуть на плечи платок, которым перевязывала раны Синабра, но передумала. О Синабре пока лучше не думать.

Либертэ уселась на кровать и открыла шкатулку, чтобы спрятать деньги Гийома. Взгляд остановился на книге из дома с тремя лунами. Ее страницы пока не спешили раскрывать свои тайны. Либертэ не хватало времени изучить их как следует. С невеселой улыбкой она листала книгу.

– Ну что ж, времени теперь у меня достаточно, – вздохнув, сказала она.

Рассматривая непонятные слова и знаки, Либертэ немного оживилась. Туман, с самого утра наполнявший голову, наконец рассеялся. Мастерица положила книгу в сумку и решила пойти в библиотеку. Захватила письмо с адресом доктора, к которому советовала обратиться мама. Может, у него найдется лекарство от головных болей и кровотечений?

Если собор Парижской Богоматери превратили в аэровокзал, то городскую мэрию правительство Лариспема переделало в библиотеку. Во время Второй революции мэрию подожгли коммунары, убегавшие от версальцев, – всего за несколько дней до того, как Мишель Лансьен и соратники сумели переменить ситуацию и захватили власть. От мэрии оставались только развалины и почерневшие от огня стены. Бык принял решение полностью всё там перестроить и открыть Центральную библиотеку Лариспема.

Все знали: книги, которые там находились, были изъяты из частных коллекций. Когда-то они принадлежали парижским аристократам. Еще поговаривали, что при желании в библиотеке можно было обнаружить запретную литературу: о религии, преимуществах монархического строя, эзотерические[22] трактаты.

Либертэ припарковала велосипед у стены и подняла глаза: здание было круглым, его венчал оцинкованный купол, который поддерживали кариатиды[23]. Подобно аэровокзалу, библиотека сочетала черты старинной и современной архитектуры. Один этаж был из камня, с колоннами и классическими статуями. Другой – из стекла и бетона. С улицы в окнах можно было видеть читателей и библиотекарей, прогуливающихся между книжными полками.

Пространство перед зданием было заполнено студентами. Греясь на солнышке, они копались в учебниках, писали длинные сочинения или просто дремали, положив голову на сумку с книгами. Юноша в потертом бархатном костюме читал вслух собственные стихи. Ему завороженно внимала небольшая группа. Чуть дальше двое молодых людей ожесточенно спорили – по всей видимости, о поэзии. «У поэмы в прозе такое же будущее, как у цыпленка в мясорубке», – кричал один из студентов, пока Либертэ проходила мимо, стараясь не наступить на разбросанные книги, тетрадки и чернильницы. «Да это у тебя нет будущего, ископаемое!» – кричал другой в ответ.