Голос крови

— Заходите, — подумав, сказал Лев Борисович. — Нечего вам здесь до утра болтаться.

Мужчина зашел, сел у стола в кресло.

— Как вас зовут? — спросил Лев Борисович.

— Александр Иванович Рогов.

— Очень приятно! Вы из управления?

— Да.

— Выпить хотите?

— На работе не употребляю.

Номер был двухместный — люкс. Лев Борисович прошел в дальнюю комнату, разделся, попытался заснуть. Но сон как рукой сняло. Он покряхтел, поворочался, затем набросил халат и снова вышел к своему сторожу.

— Вы давно служите?

— Давно.

— Значит, опыт есть… — Лев Борисович склонил голову и неожиданно спросил: — Скажите, а что предприняли бы вы, если бы на вас наехали?

— Нашел бы надежную крышу.

— Милицию?

— У ментов своих проблем хватает.

— Тогда кого?

— Какого-нибудь крупного авторитета. Например… Тойоту.

Вора в законе Славу Сидорова по кличке Тойота хорошо знал весь преступный мир. Его богатству завидовали, за ум и хитрость уважали, за свирепость и жестокость побаивались. Причин на то имелось немало.

Банда Тойоты имела широкую сеть осведомителей — валютчиков, проституток, фарцовщиков, и они сперва работали со своими клиентами — подпольными миллионерами, богатыми цеховиками, собирателями антиквариата, крупными работниками торговли, а затем сдавали их хозяину, который умел разговорить даже самых молчаливых. Особо же строптивых заталкивали в гроб, заколачивали гвоздями и начинали пилить. Или везли этот гроб за город, по дороге неожиданно останавливались, и до потерпевшего доносились перепуганные голоса: «Вань, менты! Что делать?» «Как что? Гроб в речку и сваливаем!» Комментарии, как говорят в таких случаях, излишни. Клиент вспоминал даже то, чего раньше и не знал.

К началу восьмидесятых Тойота благодаря вездесущим и бойким газетчикам имел славу современного Робин Гуда, четыре судимости и три минимальных срока: дважды врачи признавали его невменяемым и дважды исчезали или меняли свои показания на суде свидетели. Но на пятый раз он все-таки погорел. Ментам удалось вычислить его любимый загородный ресторанчик, любимый столик, где он гулял с любимыми женщинами и обсуждал с подельниками предстоящие дела, и нашпиговать этот столик «жучками»…

— Так он же сидит, — растерянно проговорил Лев Борисович, переворошив в памяти газетные статьи о знаменитом воре.

— Сегодня сидит, завтра выйдет, — флегматично заметил Рогов.

— Завтра… Это когда?

— Завтра — это значит завтра.

Лев Борисович наморщил лоб.

— Если мне не изменяет память, ему дали четырнадцать лет, а прошло…

— Семь, — помог ему Рогов. — Вячеслав Иванович встал на путь исправления, и Верховный суд Российской Федерации смягчил приговор.

— А откуда вам все это известно? — озадаченно спросил Лев Борисович.

— Раньше я служил оперативником в лагере СТ-2, именно там отбывает свой срок Вячеслав Иванович.

— Вас выгнали?

— Достал справку — туберкулез.

— А как же вас с таким диагнозом взяли в управление?

— Я им справку не показывал.

— А если…

— Если вы захотите, покажу. — Рогов посмотрел на собеседника и не то вопросительно, не то утвердительно добавил: — Вам нужна охрана?

— Нужна, — кивнул Лев Борисович. — Вы можете организовать мне встречу с этим… Вячеславом Ивановичем?

— Могу. Но чтобы встреча оправдала ваши ожидания, его надо подогреть.

— То есть?

— Оформить заграничный паспорт, подкинуть деньжат…

— Сколько?

— Об этом вы сами с ним договоритесь.

— Хорошо. Пусть он в Москве мне позвонит. — И Лев Борисович протянул Рогову визитную карточку.

Через две недели Тойота выяснил, кто наехал на именитого певца, назначил авторитетам этой группировки стрелку, то есть встречу, на которой решаются спорные вопросы, и заявил, что Скалон работает под его крышей и он, Тойота, желает, чтобы последнего больше не беспокоили.

Инцидент, таким образом, был исчерпан. Довольны остались все: и Тойота, получивший приличное вознаграждение и ежемесячный навар к своему счету в банке, и Рогов — Лев Борисович пригласил его возглавить охрану акционерного общества, и сам Лев Борисович, вновь обретший желание петь, нести в каждый дом добро и счастье. Но он мгновенно утратил бы это желание, узнай, что организатором его встречи с авторитетом оказался сам Тойота, а вовсе не Рогов, у которого опер лагеря строгого режима бегал в шестерках.

— Что поделываешь? — спросил Лев Борисович.

— Чай пью.

— С малиной?

— С медом.

— Голова болит?

— А с чего это она у меня должна болеть? — спросил Рогов, посчитав вопрос за чистейшей воды провокацию. — Я абсолютно здоров. И вам того желаю!

— Спасибо, Александр Иванович! У меня к тебе просьба… Завтра на несколько дней в Сочи вылетает моя жена, отдохнуть… Выдели ей, пожалуйста, охранника, только не того, что с ней в прошлый раз летал, а другого.

— А чем ее Потапов не устроил?

— Он слишком рьяно относился к своим обязанностям — чуть ли не в туалет за ней ходил.

— Сделаем. Еще что-нибудь?

— Мне нужен Вячеслав Иванович.

— Лев Борисович, он мне о своих передвижениях не докладывает.

— И правильно делает. А ты обязан знать, где он пребывает!

— В Москве его нет…

— Найди мне его хоть на том свете и передай, что я жду его звонка.

— Слушаюсь! — по-военному отчеканил Рогов.