Голос крови

— Спокойной ночи. — Лев Борисович осторожно положил трубку и потер виски — боль не отпускала. «Странно, — подумал он, — у меня есть все, что нужно человеку для полного счастья, а голова трещит… От чего же она, подлая, трещит?»

И здесь Льва Борисовича осенило: да, у него есть все и одновременно — ничего, ибо это все лишило его элементарных человеческих радостей. Взять, например, завтрашний день… Жена катит на юг — море, солнце, шикарные апартаменты в лучшей гостинице, небольшая любовная интрижка… А что ей остается делать, когда он вечно занят? Вчера дела, сегодня дела, завтра дела! Вместо него полетит идиот-охранник, который начнет пожирать Марину глазами и с удовольствием выполнит свои мужские обязанности, когда она, притворившись спящей, сонно пробормочет: «Дорогой, возьми меня». Возможно такое? Вполне. Ему ее приколы известны. Не один раз, запоздав домой на ужин, находил на столе записку: «Левушка, захочешь есть — не греми (тарелками), захочешь меня — не буди!»

И он порой так и делал. А поутру, готовя завтрак, Марина кокетливо вопрошала: «Дорогой, мне вчера снилось, что ты напал на меня как безумный и так рычал… Это действительно был ты?» Если Лев Борисович брал грех на душу, Марина восклицала: «Бог мой, какой замечательной игрушкой одарила тебя природа!» Если отрицал, реагировала несколько по-другому: «Какой ужас! Правду говорят: кого любишь, тому и во сне не откажешь!» Но дальнейшее и в том, и в другом случае происходило по одному и тому же сценарию: Марина скидывала халат и тащила мужа в койку — воодушевить на подвиг она могла даже покойника.

Представив себе весь этот спектакль в картинках, Лев Борисович сладострастно застонал, а затем зарычал, но уже не от страсти — от несправедливости Всевышнего к своей персоне: почему кто-то отдыхает и блаженствует, а он, всемогущий правитель целой империи, торчит в этой грязной, пыльной и вонючей Москве, решая то и дело возникающие проблемы и выколачивая деньги? Когда это кончится? Он устал. Ему не тридцать и даже не сорок пять — почти шестьдесят, а он все бежит и бежит — безостановочно, круг за кругом, и нет этому проклятому кругу ни конца, ни края…

«Ничего, любишь кататься — люби и саночки возить, — успокоил себя Лев Борисович. — Завтра у меня приемный день, нагрянут людишки, колесо завертится… и все станет на свои места. А сейчас пару таблеток тазепама и спать!»

Глава IV

МАГНИТОФОННАЯ ЗАПИСЬ ТЕЛЕФОННОГО РАЗГОВОРА БЛОНСКОГО Г. И. И РАКИТИНОЙ М. В.

Блонский. Здравствуй, курочка!

Ракитина. Привет!

Блонский. Ты, говорят, золотое яичко снесла?

Ракитина. Чтобы его снести, надо сперва забеременеть… А у тебя на это времени не хватает!

Блонский. Ловко! Впрочем, ты всегда наступаешь, когда не права.

Ракитина. Ты недоволен, что я к тебе ментов направила?

Блонский. Почему? Скоков мне даже очень понравился. Он один из тех, кто до сих пор защищает честь мундира. Знаешь, что это такое?

Ракитина. Знаю. Мой дедушка за Родину погиб.

Блонский. Дура! Твой дедушка с винтовкой на танк попер, потому и погиб. Ясно? А теперь ответь: за каким чертом тебе потребовалось меня с говном мешать?

Ракитина. Не понимаю.

Блонский. Не понимаешь, значит… Кто тебя в карты проиграл, я?

Ракитина. Гриша, ну ты же умный человек… Для вас, картежников, проиграть бабу — явление нормальное… А как бы выглядела я? Тебе что, моя честь не дорога?

Блонский. Женская? Или какая другая?

Ракитина. Гриша, не юродствуй! На себя лучше посмотри… Ты, сволочь, всех моих подруг перетрахал!

Блонский. Это кто ж тебе такую ерунду сморозил?

Ракитина. Подруги — улыбками, глазками, жестами! Я же не кукла, все понимаю, все чувствую! А ты… Ты и сейчас… Чем ты все эти дни занимался?

Блонский. Дорогая, ты опять блядство с политикой перепутала.

Ракитина. Во как! Значит, если ты с блядями кувыркаешься, то это политика, а если я…

Блонский. Верно! Ты способна во время полового акта влюбиться. Я — никогда! Для меня это секс. И все!

Ракитина. Дурак! Я тебя до сих пор люблю. Любила, люблю и буду любить!

Блонский. Ладно, успокойся. Мы оба в говне, пора выбираться.

Ракитина. Как, Гришенька?

Блонский. Я рассказал Скокову, что ты — дойная корова…

Ракитина. И кто доит, сообщил?

Блонский. Да.

Ракитина. Ты плохо подумал, Гриша…

Блонский. Я хорошо подумал. Возьми себя в руки! У тебя дед с винтовкой на танк ходил, а ты… Размазня сибирская!

Ракитина. Не ори. Что дальше делать?

Блонский. Позвонить Скокову, встретиться и сказать, что ты согласна на операцию.

Ракитина. А во сколько мне эта операция обойдется?

Блонский. Неважно. Я тебе помогу.

Ракитина. Хорошо. Когда ты появишься?

Блонский. Сегодня не могу — двенадцатичасовым поездом уезжаю в Питер. Вернусь завтра.

Ракитина. Как только вернешься, позвони.

Блонский. У тебя какие-нибудь проблемы?

Ракитина. Скалон организовал мне два концерта…