Голос крови

— Чтобы оценить, нужно с чем-то сравнить, — сухо ответила Таня. — А я в своей жизни еще ни разу ни в одном отеле не жила — не пришлось как-то.

— И в море не купалась?

— Нет.

— Значит, у тебя все впереди. Жизнь потому прекрасна, что за каждым поворотом дороги — неизвестное. — Климов сбросил пиджак, ботинки и, прыгнув, распластался на тахте. — А на таком лежбище спать приходилось?

— Приходилось.

— С кем?

— А разве это столь важно?

Климов, удивленный сухостью тона, повернулся к Тане лицом и поразился произошедшей в ней перемене. От кокетливой девчонки не осталось и следа. Перед ним стояла готовая к прыжку дикая кошка — сжавшееся в пружину тело, горячий от нетерпения остановившийся взгляд. Но самое страшное не то, что она приготовилась к прыжку, самое страшное заключалось в том, что своей жертвой она выбрала его, Климова.

— Танечка, что с тобой? — спросил он, впервые в жизни почувствовав, как нежна и беззащитна его плоть.

— Климов, с одной стороны, я очень благодарна тебе, что ты наконец-то объяснил мне, что происходит за моей спиной — кто вокруг меня танцует, а с другой… Почему ты столь долго держал меня за дуру, почему раньше глаза не раскрыл, почему?!

— Раньше ты мне не поверила бы…

— А теперь, значит, решил: пора! И сунул личиком в дерьмо. Так?

— Так. Теперь ты кошка зрячая.

— А ты… говно собачье!

Климов женат не был и с женской истерикой еще не сталкивался, поэтому, как себя вести в данной ситуации, представления не имел.

— Я буду спать в гостиной, — сказал он первое, что пришло в голову. И тут же пожалел об этом, ибо в ответ услышал:

— А ты думаешь, я с тобой трахаться сюда приехала? Размечтался! Трахай своих девок из блядского отдела!

«Блядский отдел» в МУРе действительно существовал, но официально он назывался «2-й отдел по раскрытию половых преступлений», и на учете в нем состояло около сорока тысяч московских проституток, из которых две тысячи как минимум работали на уголовный розыск, заодно удовлетворяя физиологические потребности некоторых ментов, особенно неженатых. Не составлял исключения и Климов.

— Откуда знаешь, что у нас такой отдел существует? — спросил он, направляясь к бару.

— А я что, в ГУМе работаю? Глаз, ушей не имею?

— Я спрашиваю о другом: кто навел тень на плетень?

— Значит, это правда? — Голос Тани сорвался и стал похож на визг механической пилы, наткнувшейся на сучок.

— Я спрашиваю: кто? — прорычал Климов. Не дождавшись ответа, он выпил рюмку водки. — Тебе не следователем работать, а… Когда вернемся в Москву, я тебя устрою воспитательницей в детский сад! А сейчас возьми себя в руки и запомни: ты приехала сюда отдыхать! Все остальное тебя не касается. Понятно?

Таня испуганно втянула голову в плечи, затихла и стала похожа на промокшего жалкого воробышка.

Шведский стол — это бери чего хочешь и сколько хочешь. Климов взял салат из свежих огурцов и помидоров, яичницу и два стакана компота из свежих фруктов, Таня — геркулесовую кашу и молоко — то, к чему привыкла и ела на завтрак всю жизнь.

Они заняли угловой столик, и Климов сел так, чтобы держать под контролем вход и одновременно зал: ему хотелось первым увидеть Тойоту и выразить недоумение по поводу встречи: мол, надо же, гора с горой не сходится, а человек…

— Кто такой Тойота? — неожиданно спросила Таня. — Я знаю, он вор в законе и он сидел. Но интересно узнать, что он представляет собой сегодня?

Климов задумчиво посмотрел на свою собеседницу, расположившуюся по другую сторону стола. Взгляд отметил вызывающий положительные эмоции бюст, нос с горбинкой, очаровательную родинку на девой, как у всех лермонтовских героинь, щеке и притягивающие кошачьей настороженностью желто-карие глаза.

— Ты решила продолжить работу в правоохранительных органах?

— Да. Возвратиться в детство я всегда успею.

— Детство — это не поезд…

— Климов, — перебила Таня, — я надеюсь, что когда-нибудь выйду замуж и нарожаю кучу детей, так что воспитателем я еще успею поработать. А за вчерашнее… извини меня.

— Хорошо, — кивнул Климов. — Тойота — это целая империя. Он держит под контролем кооператоров, автосервис, лоточников, владельцев частных магазинов и многие другие злачные места в Москве — рестораны, кафе, гостиницы, бани. Прибрал он к рукам и Внуково, которое раньше контролировал вор в законе Глеб Поздняков по кличке Балалайка. Но Балалайка проштрафился — наехал на склад Тойоты, когда последний отдыхал в зоне, и поплатился за это: его убрали.

— Тойота?

— Его люди.

— И много у него людей?