Голос крови. Антология

— Мне тридцать четыре, — с неожиданной злостью шипит тварь, — и тринадцать из них я прожила вампиром. Знаешь, скольких можно сожрать за тринадцать лет?

— Не интересно, — отмахивается доктор Триген. Отмечает, что они почти ровесники. А еще, что нащупал больную мозоль.

«…Биологический возраст тридцать четыре года, стаж вампиризма тринадцать лет, холерик склонна…»

— А ты странный. Совсем не боишься.

«…к проявлению агрессии, по социотипу близка к этико-интуитивному экстраверту…»

— Таким бы пальцам иное применение. И пока я здесь, будь душкой, не ходи к парикмахеру. Состригать этот очаровательный кошмар просто преступление.

«…ярко выражена сексуальная неудовлетворенность, возможно, гормональный дисбаланс (проверить)…»

— А ты не хочешь узнать, как меня зовут?

— Бесполезная информация.

— Виолетта, — игнорирует грубость тварь. — Ты можешь звать меня просто Вио. А как тебя зовут? Эй? Что ты все строчишь? Только спроси, я сама все расскажу. И покажу. И даже дам потрогать.

От заискивающего мурлыкания кровососки потеют ладони, и доктор Триген отвлекается от записей. На бледной, почти прозрачной коже твари широкие титановые зажимы отливают черным. Они держат так крепко, что полоски будто расчленяют тело: голова, грудь, таз, бедра, щиколотки… Ногти на ногах выкрашены зеленым лаком, а на руках — оранжевым. Одного взгляда на мышцы достаточно, чтобы понять, насколько тварь сильна и ловка. Словно в доказательство, добившись внимания, она, стиснутая, вжатая в дно бокса, выгибает спину, подается вверх с издевательским полустоном: «Хочешь потрогать? Я позволю».

— Когда потребуется, я потрогаю, — осаждает кровососку доктор Триген.

Все-таки в работе с крысами есть весомое преимущество — они не разговаривают.

— Ты слишком самонадеян, — тварь вновь меняет тон с внезапностью казни египетской. — Если я разозлюсь, ни одного человечка в вашем Институте в живых не останется. И тебя тоже, хотя с тобой я все-таки поиграюсь. Думаете, что поймали вампира? Все эти ваши железки и стекла, — вывернув кисть, она стучит длинными ногтями по браслету, — ерунда. Я здесь, только потому что мне нужны кое-какие ответы на кое-какие вопросы.

Говорит, словно яд выплевывает. По-человечески раздувает ноздри, порывается взмахнуть руками и бьется локтями о механические руки бокса. Тварь очень зла. И ее злость доктору Тригену интереснее состава забранной крови.

— Ты здесь, потому что еще молодая, — говорит он, подойдя к изголовью бокса. Вблизи видно, что глаза у твари — двуцветные, на каждой радужке круг карий заключен в круг серый. — Не умеешь прятаться, не умеешь выслеживать и заметать следы. Если вы живете стаями, тебя из стаи выгнали, иначе помогай бы. Тебя никто не ищет, за тобой никто не придет. Тебя никто не выпустит. И никакие вампирские ужимки сбежать тебе не помогут. Силенок не хватит. Ты уже мертва. Вопрос во времени.

— Размечтался!

Нажатие кнопки оживляет механические руки. Для выполнения простейшей процедуры доктору Тригену даже не требуется прикасаться к джойстику. Машина сама выпускает лезвия посеребренных скальпелей и берет образцы кожи: один с предплечья, второй с бедра.

Хорошо, что на минус первом этаже отличная звукоизоляция.

***

— Что мы имеем? — задумчиво бормочет Пехов. У современных ноутбуков клавиатура слишком маленькая для его лап, как и тачпад. Сидя, Антон нависает над столом не грубо стесанной скалой — вековым деревом. Огромный раскидистым и столь же бесполезным. — Вирус исключен, инфекция тоже. Остаются бактерии… какие-то они незаметные, эти бактерии.

— Мутация, — отстранение произносит доктор Триген, глядя на песочные часы. До оборота осталось секунд десять. — Внешнее воздействие, перестроившее клеточную структуру.

— И перестройка не заметна? Нет, не подходит, они ведь размножаются заражением.

— Не доказано.

— Михаил пока жив, но кто их знает, может, укуса недостаточно? Может, необходимо смешать кровь или выпить ее. Мало ли? С серебром же легенды не соврали, клетки на аrgentum реагируют, как на соляную кислоту. Может, и с инфицированием — не пальцем в небо? Тут только наглядная демонстрация доказать поможет.

— Вот именно.

Последняя песчинка давно упала, но переворачивать сфинксов доктор Триген не торопится. В углу монитора электронные часы меняют последнюю цифру и выстраивают красивое значение «22: 22». Считается, что ученые, тем более — биохимики, не верят в приметы. Чушь. Если есть же¬лание, почему бы его не загадать?

— Доктор Триген, ты меня пугаешь. Это, по меньшей мере, глупо!

Кресло мягко выезжает из-за стола на середину комнаты.

— Как говорил пророк Карвен: «Самая большая глупость — никогда не совершать глупостей».

Между порогом комнаты отдыха и порогом лаборатории четыре шага. Доктор Триген успевает обдумать четыре мысли:

…раз есть возможность довести превращение до финала, ею надо воспользоваться…

…парню уже все равно, поэтому эксперимент приоритетнее…

…тварь опасна, но не заразна и ведет себя смирно…

…значит, ее не обязательно упаковывать в бокс.