Голос одиночества

Иногда, утомленный этими странными видениями, Сяо Ху поднимался с постели, одевался и выходил в город. Там он часами сидел в каком‑нибудь кафе, как человек, опоздавший на назначенную встречу, и думал. Сяо Ху пытался представить себе состояние отца накануне смерти. Какие мысли, сомнения одолевали Да Луна? Ушел он отчаявшимся, обозленным или смерть и в самом деле стала для него освобождением? Не об этом ли было его последнее послание? И чем дольше Сяо Ху размышлял над всем этим, тем больше восхищался мужеством Да Луна и проникался к отцу уважением, которое до сих пор полагал утраченным навсегда.

Сяо Ху стал бояться одиночества, особенно невыносимого в вечерние и ночные часы, когда он будто проваливался в пустоту. Мысли, планы, сомнения, обычно теснившиеся в голове в это время, иссякли. Их место заступила непривычная тишина. Боль утраты оказалась сильнее, чем он мог себе представить. Ведь отец и сын давно стали друг другу чужими и последние несколько месяцев почти не разговаривали. А мать… Если она и видела Сяо Ху, когда тот подходил к ее кровати, то уж точно не узнавала. Он почти не сомневался в этом. Ни о каком общении с ней в какой бы то ни было форме не могло быть и речи. Оба родителя давно исчезли из его жизни, тем не менее расставание с ними обернулось для Сяо Ху невыносимой болью. Зияющей дырой в душе, раной, разъедавшей его мысли и чувства. Сяо Ху вспоминал семейные ужины в далеком детстве. Из четырех человек, что сидели за тем столом, молча и быстро поглощая пищу, остался один он. Родители умерли, а сестра пропала.

Вероятно, именно необратимость свершившегося так подействовала на Сяо Ху. Сколько осталось всего невысказанного, сколько тайн унесли с собой родители… Он‑то полагал, что времени впереди достаточно… Какая наивность!

Внезапно Сяо Ху почувствовал себя маленьким и беззащитным. Он и сам не понимал, связано ли это со смертью родителей или с исчезновением сестры. Вот уже три недели прошло, а он по‑прежнему не знает, что с ней. Инь‑Инь пропала бесследно. Такое порой случалось со строптивыми крестьянами, которые по своей неграмотности не умели себя защитить. Но чтобы с сестрой партийного работника среднего ранга из Шанхая… Сяо Ху терялся в догадках. Он перепробовал все: звонил кому только можно и кому нельзя, приглашал на обеды партийных чиновников. Задействовал все свои связи, даже поговорил с шефом, чье влияние простиралось до Министерства юстиции в Пекине. Шеф, правда, обещал посодействовать, но спустя два дня коротко объявил, что сделать ничего не может, ничего не объяснив и не высказав сожаления. Сяо Ху добился аудиенции у партсекретаря – безрезультатно. Но после смерти родителей все изменилось. Теперь – Сяо Ху не сомневался в этом – ожидать встречи с Инь‑Инь можно было в любой день. Кто бы ни стоял за ее исчезновением, он не мог не проявить уважения к такому горю.

Иногда, правда, в душу Сяо Ху закрадывался страх, что Инь‑Инь может не вернуться. Например, потому что ее слишком сильно избили на допросе. В подобных случаях обычно объявляли, что подследственный неудачно упал и ударился головой о край стола. Такое случалось сплошь и рядом, но не с его же сестрой! Все самое худшее всегда происходило с другими.

Сила теней. Сяо Ху слышал о секретных тюрьмах, где содержались те, кто слишком досаждал своими петициями правительству. Были среди них крестьяне, у которых отобрали землю за ничтожную сумму или просто так, и обманутые работодателями гастарбайтеры, и женщины, чьи мужья пострадали от рукоприкладства полицейских. Все они отчаялись добиться справедливости в судах и отправились искать ее у провинциальных властей, а то и в самом Пекине. Этой традиции была не одна сотня лет. Еще во времена династии Мин подданные предпринимали опасные путешествия в столицу, дабы вымолить у императора защиту от произвола продажных чиновников. После революции место императора заняло столичное партбюро, но Сяо Ху знал, каковы шансы жалобщиков добиться там правды. Тем не менее слухам о секретных тюрьмах верить не желал, хотя неопределенность лишь усиливала его беспокойство.

Сяо Ху и сам не понимал, как ему пришла в голову эта идея. План действий вызрел у него незаметно, из плохо осознаваемых мыслей и чувств, и обозначился неожиданно, когда однажды Сяо Ху сидел в кафе на Чанлэ Лу. Идея овладела им сразу и целиком, с быстротой заразной болезни, стремительно распространяющейся по организму от подхваченного вируса, и поначалу показалась Сяо Ху настолько чудовищной, что он не мог поверить тому, что додумался до нее сам.

Он должен продолжить начатое сестрой. Если смерть родителей не повод для ее освобождения, если оказались бессильны даже его связи, оставалось одно средство: общественное давление, которое в Китае можно было осуществить только с помощью Интернета.