Голос с острова Святой Елены

Я всегда придерживался высокого мнения о ваших моряках, — продолжал Наполеон. — Когда вместе с императрицей Марией Луизой мы возвращались из Голландии, то мы остановились отдохнуть в Гиве. Вечером начался сильнейший штормовой ветер и полил дождь, от которого уровень воды в реке Маас поднялся настолько, что мост, составленный из лодок, был унесён. Я стремился покинуть это место; и приказал всем местным лодочникам собраться, чтобы я смог переправиться через реку. Лодочники заявили, что вода поднялась настолько, что переправиться через реку будет возможно лишь через два или три дня. Я поговорил с ними и вскоре выяснил, что они были речными моряками. Затем я вспомнил, что в казармах находятся пленные англичане; я приказал, чтобы ко мне на берег реки привели самых опытных и лучших среди них моряков. Уровень воды в реке сильно поднялся, и её течение стало стремительным и опасным. Я спросил английских моряков, смогут ли они соединить вместе лодки, чтобы я смог перейти на другой берег реки. Они ответили, что это возможно, но рискованно. Я попросил их немедленно взяться за работу. Через несколько часов они успешно выполнили моё задание, которое другие негодяи объявили невозможным для выполнения; я переправился на другой берег реки ещё тогда, когда не кончился вечер. Я приказал, чтобы тем пленным английским морякам, которые выполнили эту работу, выдали денежное вознаграждение, комплект одежды и предоставили им свободу. В то время со мной был Маршан.

Когда вместе с адмиралом Ашером я высадился на Эльбе, — добавил Наполеон, — моя охрана ещё не прибыла на остров, и Ашер предоставил в моё распоряжение отряд охранников из числа моряков под командованием унтер-офицера, который постоянно оставался в Портоферрайо и в течение нескольких дней служил моим телохранителем. У меня были все основания для того, чтобы остаться довольным ими. Когда прибыла моя собственная охрана, то её гвардейцы подружились с английскими моряками и морскими пехотинцами. Их часто видели ходившими вразвалку по улицам города, подвыпившими, взявшимися за руки, поющими песни и пожимающими друг другу руки. Ваши моряки были удивлены той свободой общения, с которой я относился к ним, которая была столь отлична от аристократичного высокомерия, к которому они так привыкли. Думаю, что ни один человек на борту английского корабля не причинил бы мне никакого вреда, даже если бы это было в его власти. Когда я покинул их, я приказал выдать каждому английскому моряку по золотому наполеондору, а адмиралу Ашеру преподнёс подарок в виде коробки с моим портретом, усыпанным бриллиантами. Если бы в моём распоряжении были такие способные офицеры, как Ашер, то морские сражения между французскими кораблями и вашими закончились бы совершенно по-иному».

Я упомянул о том, что губернатор заявил, что он хотел бы переговорить с графом Бертраном относительно дорожки для верховой езды, ведущей к Вуди Рейндж. Губернатор также сказал, что если граф заверит его в том, что французы не будут заходить в некоторые дома, то проблема с дорожкой может быть решена. «Кому там принадлежат дома? — спросил Наполеон и тут же сам себе ответил. — Мисс Мейсон и другой — Легге, плотнику. Он что, беспокоится о целомудрии мисс Робинсон? Дурачьё, если бы я хотел наладить тайную переписку, то вы хорошо знаете, я мог бы организовать отправку писем в Европу ежедневно».

8 апреля. 7 апреля в Дедвуде были проведены скачки, на которых присутствовали госпожа Штюрмер, три полномочных представителя союзников и капитан Гор. Затем на скачки также пришёл генерал Гурго, который продолжительное время беседовал с бароном и баронессой Штюрмер, с графом Бальмэном и позднее с маркизом Моншеню. В течение большей части этих бесед к ним ни один из британских офицеров не прислушивался. Почти всё это время сэр Хадсон Лоу и сэр Томас Рид были просто зрителями на скачках. На них также присутствовала госпожа Лоу. Незадолго до окончания скачек полномочные представители союзников, госпожа Штюрмер и барон Гурго отправились в дом г-жи Янгхазбанд в лагере 53-го пехотного полка, где они оставались некоторое время, прежде чем кто-либо из офицеров губернатора последовал за ними в этот дом.

Я передал сэру Хадсону Лоу мнение Наполеона, которое он выразил о маркизе Корнуоллисе. В связи с этим его превосходительство заявил, что «лорд Корнуоллис был слишком честным человеком, чтобы иметь дело с Наполеоном».

Наполеон отправился в дом графа Бертрана. Из верхних окон дома он мог хорошо обозревать ход скачек. Он оставался там до самого окончания скачек, которые, судя по всему, ему очень понравились.