Голос с острова Святой Елены

Вернувшись в Лонгвуд, встретился с Наполеоном, который рассказал, что в газетах прочитал несколько отрывков из книги, написанной герцогом Ровиго. В книге приводились некоторые детали относительно ряда обстоятельств, связанных с Пишегрю, Райтом и т. д. Наполеон сокрушался по поводу кончины Реаля[34], заметив, что «Савари и Реаль были теми людьми, особенно Реаль (в то время герцог Ровиго ещё не вошёл полностью в курс дела, что не позволяло ему лично знать об обстоятельствах, касавшихся двух вышеупомянутых лиц), которые, благодаря своему роду занятий, знали имена тюремщиков, надзирателей, жандармов и других сотрудников полиции и могли сказать: «такой-то человек на месте, давайте проверим его. Возможно, он сейчас находится на службе короля». Занимая высокое положение, я мог ничего не знать о таких подробностях. Савари, — продолжал Наполеон, — пишет об обстоятельствах, которые абсолютно достоверны, и, судя по всему, он сохранил тот порядок следовавших событий, о которых писал я. Он так же точно приводит некоторые мои выражения. Мне не хотелось, чтобы об этом упоминалось открыто, так как это слишком затрагивало родственника моего сына. Я не хотел, чтобы стало известно о том, что человек, так близко связанный с ним одной кровью, мог быть способным предложить столь ужасный поступок, как это сделала Каролина. Предполагалось совершить вторую «Сицилийскую вечерню»: устроить резню всей английской армии и всем англичанам в Сицилии. Всё это она предлагала осуществить при условии, что я поддержу её и окажу ей помощь, после того как все будет сделано. Я заключил в тюрьму агента, имевшего письмо с этим предложением. Он оставался в тюрьме вплоть до того времени, когда меня сослали на Эльбу. Его должны были найти среди других заключённых в тюрьме для государственных преступников[35]. Я был намерен, как только я заключу мир с Англией, отправить этого агента вашим министрам для проведения допроса».

10 августа. Обсудил с Наполеоном сообщение, опубликованное одной из газет, относительно его ссылки на Мальту. Наполеон не поверил этому сообщению, отметив, что в Англии он принёс бы меньше беспокойства, чем на Мальте. Наполеон обратил внимание на неразумную политику губернатора, который своим обращением с ним сделал его (Наполеона) объектом всеобщей симпатии в Европе. «Подобное обращение со мной, — продолжал он, — вызовет сильнейшее возмущение. Ничто не могло бы так резко повлиять на потерю уважения к Англии со стороны других стран. Оно подкрепит эти страны в их низком мнении о вашем правительстве, а эмигранты, вернувшись из Англии, будут способствовать этому. Они вернутся, переполненные чувством ненависти к вашим министрам, которых они обвиняли в чрезвычайной скупости по отношению к ним, когда эти министры не брезговали опускаться до самого мелочного подсчёта их нищенского содержания. Конечно, ваши министры снабжали эмигрантов деньгами, но достаточными лишь для того, чтобы те не умерли от голода. Эмигранты пребывали бы в самом жалком состоянии, если бы не щедрость со стороны некоторых частных лиц, которым они позволяли проявлять величайшее великодушие.

Императоры Австрии и России, а также король Пруссии, — добавил он, — все трое говорили мне, что я глубоко заблуждался, когда верил тому, что они получали большие субсидии от Англии. Они утверждали, что на самом деле они никогда не получали больше половины той суммы, которую номинально они предполагали получить, из-за того, что удерживались деньги за перевозку грузов, за содержание скота в загоне и за ряд других предоставлявшихся услуг. Нередко большая часть субсидий выдавалась в виде товаров. Эти монархи были весьма недовольны поведением ваших министров. И я, не без оснований, склонен им верить.