Голос Тайра. Жертва порока

— А то, что он вполне мог уловить отголоски эмоций или желаний вице-канцлера. И кто знает, о чем именно Нейрос думал в тот момент, когда застал вас в коридоре? Может быть, своим неучтивым поведением, лорд Прэтт тебя спас от излишнего внимания опасного человека, об этом ты не подумала? Что если вице-канцлер все же заметил тебя возле спальни своей внучки или понял, для чего именно ты появилась в его доме?

Я сникла. Я ведь и в самом деле об этом не думала. Просто… просто так разозлилась из-за поведения Прэтта, что… вообще ни о чем не думала, если честно. А потом Мартин добавил масла в огонь и… пошло-поехало.

— И что, — пожала губы и, прищурившись, посмотрела на Малкольма, — прикажешь мне теперь еще и прощения у них попросить?

Глава 21

— Не передергивай, — скривился Малкольм. — Ты слишком импульсивна и склонна делать поспешные выводы, не задумываясь о последствиях своих суждений и поступков. Эти качества уж точно не должны присутствовать в характере журналиста.

— Да откуда тебе знать, какие именно качества присущи журналистам! — взвилась я, подскакивая с места. — Да ты… — собралась было просветить этого наглого хлыща относительно того, что я думаю по поводу вот таких вот умников, которые удобно пристроились под боком у могущественного покровителя и теперь считают себя вправе поучать окружающих, но осеклась, заметив иронично приподнятую бровь у собеседника.

Выдохнула и плюхнулась обратно в кресло, надулась.

— Смею тебе заметить, — меж тем, спокойно продолжал Малкольм, — что я вот уже несколько лет как наблюдаю за этой братией и даже весьма тесно общаюсь с самыми яркими их представителями.

Я по-прежнему обиженно смотрела в сторону. Но не признать правоты Малкольма не могла, хоть и не желала говорить ему об этом. Впрочем, дядюшкин секретарь моих откровениях и не нуждался.

— Ты не выяснила, в чем была причина такого поведения лорда Прэтта. А я сильно сомневаюсь, что в его привычках поступать подобным образом без особых на то причин. Не задала ему ни единого вопроса, но для себя все решила и постановила, что он во всем виноват и поступил, как последний мерзавец. Не спорю, что я не одобряю его поведения, но мне и не ясны все мотивы. А это неприемлемо. Журналист, должен быть объективен и непредвзят. Иначе… — Малкольм выразительно пожал плечами, не став продолжать. Но этого и не требовалось. Сейчас он говорил дядиными словами, а я слишком часто их слышала, чтобы забыть продолжение.

— И все равно, — я упрямо выпятила подбородок, — даже, несмотря на мои поспешные суждения, факт того, что мы заключили сделку, а Март не выполнил условия, остается. Я рисковала не только репутацией, но и свободой, а может, и жизнью, добывая этот дневник. А они не позволили мне даже под обложку заглянуть. И если бы я по счастливой случайности не просмотрела пары страниц, то теперь бы и понятия не имела, что леди Нейрос подвергалась насилию в раннем детстве.

— И тебе стоит как можно быстрее забыть об этом, — сурово произнес Малкольм, глядя на меня в упор. — Нейросы не те люди, с которыми можно играть в игры. Так что, поверь, старший следователь оказал тебе услугу, не позволив замараться в этом деле. Ты и так уже показала себя.

— И все равно, это нечестно. Я должна знать! — переубедить меня оказалось не так просто. И да, в словах Малкольма определенно был смысл и я даже понимала, что он, скорее всего, прав, и уже не сердилась на Марта за то, что он нарушил условия нашей сделки, но и простить старшему следователю не могла. Вот не могла и все. — Мне надо писать статью. Надо искать преступника, в конце концов, а в результате, я преподнесла полиции все доказательства на блюдечке, а сама осталась не у дел… — выпалила я и тут же осеклась.

Просто в этот самый момент, вдруг вспомнила о том, что шкатулка с письмами, вытащенные из тайника леди Ариэллы, все еще находится в моем ридикюле. Взгляд мой непроизвольно заметался по комнате в поисках вышеозначенного аксессуара, натолкнулся на него, бедненького, всеми забытого, на низком столике у самой двери.

Малкольм проследил за моим взглядом. Прищурился, фыркнул и поднялся из кресла. Я даже дыхание затаила, наблюдая за тем, как неторопливо он пересекает комнату, приближается к столику у входа, как берет в руки мой ридикюль и разглядывает его, держа на весу, как кривится, играет бровями.

— И? — иронично поинтересовался секретарь дяди Фила, поглядывая на меня. — Я правильно понял, есть что-то, что ты не отдала этим самовлюбленным, мерзким, нехорошим лордам?

— Дай сюда, — потребовала я, вытягивая руку. — Это мое.

— Рианна, ты понимаешь…

— Я все понимаю, но это мое. Отдай.

— Не раньше, чем ты пообещаешь мне не вмешиваться ни во что опасное, грязное и связанное со смертью леди Ариэллы Нейрос.

— Поздно, — фыркнула я, вставая и приближаясь к Малкольму. — Я уже по уши во всем этом замаралась. И теперь у меня только один путь — к убийце. Отдай, — я схватила ридикюль и потянула его на себя, с удивлением отметив, что Малкольм не стал удерживать его.