Голос Вессема. Радиомолчание

— Говорите, рядовая Корто, — сказал полковник Валлерт. — Членам комиссии вы можете рассказать все.

Ну раз полковник Валлерт сказал — наверное, меня не посадят. Я вдохнула поглубже.

— Я обеспечиваю связь между бойцами моей группы посредством ментального контакта с помощью специальных имплантов. По сути я мысленно передаю информацию — в основном визуальную. Но также могу считывать и передавать эмоции.

— Вы можете управлять действиями другого человека?

— Отчасти.

Мужчина за столом нахмурился.

— Да или нет, рядовая Корто?

— Да. Я могу… выполнить действия, если они несложные. И если человек… реципиент… не сопротивляется.

Если он сопротивляется — я могу его только отключить, как было с Петером. Наверное. По-настоящему я не пробовала работать с теми, кто этого не хочет.

— Во время операции в пустошах вы занимались этим? Обеспечивали связь?

— Да. В моей группе. Для рядовых Керефова, Талеша, Унгвере, Гальского и Ройтблата. Также я обеспечивала передачу сведений другим группам.

— Поясните.

Я принялась объяснять суть того, что мы придумали на учениях:

— По специальному сигналу медиатор должен выйти из сознания члена своей группы, чтобы к нему мог подключиться другой медиатор. Боец получает важную информацию, после этого медиаторы снова меняются. Боец проговаривает то, что узнал, для своего медиатора беззвучно, одними губами. После этого медиатор передает это остальным членам своей группы. Информация должна быть короткая и действительно важная, потому что это занимает время. Так мы в начале операции обменивались сведениями с группой Северин.

— Когда вы пересеклись с группой Келемена?

Я вздохнула. Тут начиналась опасная территория, где мне придется врать. А за вранье меня ждет уголовная ответственность.

— Когда началась стрельба, рядовой Керефов нашел рядового Ленца. Я подсказывала ему направление, где искать, я чувствую, где находятся другие содаты. Ленц подал знак, что он свободен и я могу подключиться к нему. Когда я это сделала, выяснилось, что у них нет связи с медиатором, у всей группы.

— Вы доложили об этом?

— Так точно, капралу Ильду. Он приказал найти их и узнать, что случилось. Для этого мне пришлось отключиться от своей группы, и я попросила передать ее рядовой Северин.

— Что было дальше?

— Я нашла сознание Келемена, но не подключалась к нему.

— Почему?

А почему вы не вызвали сюда самого Келемена, хотелось мне спросить.

— Это запрещено. Медиаторы не должны подключаться друг к другу, это опасно. Я лишь убедилась, что он жив, и стала искать дальше. Прошлась по очереди по всей… почти по всей его группе. Петер… Рядовой Ленц был в порядке. Потом была рядовая Ковец…

— Что она делала?

— Стреляла… Точнее, отстреливалась, прячась за укрытием.

— Вы можете что-то сказать о ее эмоциональном состоянии?

— Она чувствовала… — я вспомнила ощущение от контакта с Аре. Бочка бензина, к которой вот-вот поднесут спичку. Вряд ли стоит говорить об этом вслух. — Как будто азарт. И страх. Думаю, ей скорее нравилось участвовать в бою.

— Вы можете сказать, о чем она думала в тот момент?

— Никак нет. Я не читаю мысли. Только эмоции, ожидания, информация с рецепторов, боль… Прочитать мысли я не могу.

Хотя иногда, конечно, эмоции настолько яркие, что мой мозг сам переводит их в слова. Я до сих пор не знала, сколько в этом реальных мыслей людей, с которыми я нахождусь в контакте, а сколько — моих фантазий.

— Что было дальше?

— Я проверила рядового Паула, он брал кого-то в плен. Рядовой Дейнак проводил обыск в комнате.

И ждал, пока Рейнис позовет его. Тогда я еще не знала, зачем.

— После этого я почувствовала сильный всплеск эмоций — не Дейнака, а чей-то еще. Как будто удар, только мысленный. Я не поняла, что это было, на тренировках такого никогда не происходило. Мне стало больно — физически, и я очнулась рядом с капралом Ильдом, меня стошнило. После этого я снова попыталась найти рядового Рейниса, но не смогла. Позже я узнала, что он погиб.

Вот и все. Я соврала на даче показаний. Кажется, это называет «лжесвидетельство». И до конца жизни я буду думать: а если бы я сказала правду — помогло бы это Аре?

Во всяком случае, это в конечном итоге поможет Коди.

Ладно, сейчас он спросит про конфликт между Аре и Рейнисом, и тогда я расскажу все как есть. Надеюсь, он спросит меня именно об этом. А не о том, чем я занималась, когда шарахалась по пустошам.

Но мужчина вообще ни о чем меня не спросил.

— У комиссии больше нет к вам вопросов, — сказал он. — Я напоминаю, что вам запрещено обсуждать то, что здесь происходило, с кем бы то ни было, кроме участников процесса, без специального разрешения. Разрешение могу дать я или полковник Валлерт лично. Вы можете быть свободны.

Я вскинула руку к виску и повернулась. Все было каким-то нереальным. Я была словно марионетка, словно я смотрела из своей головы, как за меня действует кто-то другой.

Смотреть на этого кого-то было неприятно.

А на следующее утро нашу изоляцию сняли. И я узнала, почему комиссия не вызвала Келемена.