Голос Вессема

— И он тоже… сам решил, как ты говоришь. И это было самое невероятное. Этого не могло с ним произойти. Просто поверь, он был не таким, как я, или Эме, или кто угодно из Гетто. Он не мог так глупо и паршиво сдохнуть. Только не Нико. И тогда я себе сказала: это и не был он. Это два разных человека. Мой друг — это тот, что был раньше. А тот, кто потом занял его место и умер от флойта — это другой человек. А настоящий Нико жив. Просто он уехал, и мы не можем увидиться, только созваниваемся.

— Созваниваетесь?

— Не важно. Я не о том. Ты спрашивал, почему я так отношусь к этим мертвым Измененным? Вот поэтому. Я бы хотела, чтобы, когда это происходит, помнили того, кто был до. Нико — до флойта. Меня — до того, как токсин покончит с моим мозгом. Этого парня — до того, как он стал Измененным.

— Анне — до аварии, — очень тихо добавил Теодор.

— Да, — кивнула я. — Анне — до аварии.

Мы помолчали немного.

— Какой она была? — спросила я.

— Смелой, — улыбнулся Теодор, глядя сквозь меня. — И целеустремленной. И веселой. Ничего не боялась, никогда не позволяла собой командовать. Ты бы ее не узнала, если бы встретила.

Я вспомнила вечно растерянную и испуганную Анне и кивнула.

— Она сильно изменилась. И дело даже не в том, что она ведет себя иначе. Она… Словно медленно сходит с ума. Я боюсь за нее. А иногда я боюсь ее саму. Я встречаю ее взгляд, и он… не ее. Вообще не человеческий. Это сложно объяснить, — Теодор покачал головой и криво улыбнулся. — Если честно, я и думать об этом стараюсь пореже.

— Как считаешь, теперь получится ей помочь? С этим имплантом и записями?

— Надеюсь. Довоенные данные бесполезны. У Измененных времен сражения при Караге были ровно те же проблемы, даже хуже. Единственное, что они смогли придумать, — трансэмпатия.

— Я так и не поняла, что это значит.

— Да я тоже не особенно понял, — признал Теодор. — Но для этого нужен еще один человек, который контролировал бы Измененного. Этот вариант точно не подойдет для Анне.

— Но они ведь придумали что-то другое, да?

— Да. Что-то, что в записях Лукаш названо «Голос». Думаю, это тот нейроимплант, который мы… извлекли.

— Нет, — взволнованно сказала я. — Или не только.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что — вот! — я достала из рюкзака плату и протянула Теодору. — Видишь? Это я нашла под телом Амелии Лукаш. Написано «Голос» и номер этого мужика. Что бы это такое ни было, оно тут.

Теодор поднял на меня взгляд, и по лицу его медленно расплылась улыбка.

— Рита… спасибо, — сказал он, и голос его внезапно дрогнул.

— Пожалуйста.

Мне вдруг стало грустно. Теодор сможет помочь Анне, теперь я была в этом уверена. Но что мне вообще за дело до нее? И что за дело мне до Измененного под номером сто тридцать один? При том что Тенна — Тенна осталась без лекарства. И мы так и не поняли, для чего в лаборатории использовали этот токсин, который теперь медленно убивает нас. А значит, Кару, сколько бы он ни старался, не сможет меня вылечить.

Я покачала головой, вспомнив все, что наговорила Теодору. И ведь я реально так думала! Что со мной? Анне, Измененный — почему меня волнует то, что с ними произошло? Одну вылечат, второй умер сто лет назад. Стоит ли переживать?

Может, это уже оно — то, о чем говорил Кару? Я меняюсь, потому что разрушается мой мозг?

— Ди возвращается, — сказал Теодор, и я очнулась.

Надо сосредоточиться на поисках Коди. Не важно, что происходит со мной — об этом я подумаю, когда вернусь в Гетто. Важно сделать то, ради чего я сюда пришла.

Мы поднялись ему навстречу.

— Скучали? — спросил он, подходя к нам. — А я вам кое-что принес!

— Что? — заинтересовалась я.

— Видимо, сюда ходила не только ты, — ответил Ди. — Потому что я нашел вот это. Не знаю, кто его потерял, но возьми. Твой еще хуже и экран вдребезги.

Опустив взгляд, я посмотрела на то, что протягивал мне Ди. Это был комм — неплохой, по крайней мере, с целым экраном. Конечно, я все равно попробую починить свой, но если не выйдет — буду ходить с двумя сразу. Все же это было мило — Ди мог бы оставить его себе и продать в Гетто, но он решил отдать его мне.

— Спасибо, — улыбнулась и, протянув руку, взяла комм.

Включить его не вышло — батарея, конечно, уже разрядилась. Но я все равно с удовольствием повертела его в руках и, перевернув, посмотрела на заднюю панель.

И мне словно затрещину отвесили. Потому что я знала, чей это комм. Наклейки на обратной его стороне были мне прекрасно знакомы. Герб университета Сити, логотипы групп «Neurogate» и «Криптомнезия» — одна играла неторопливый пси-транс, вторая — совершенно безбашенный краш-металл, — и нарисованная маркером белка-летяга — Эме когда-то научилась рисовать ее одним движением, и у меня на комме была изображена такая же.

— А что там впереди вообще? — спросил Теодор.

Я не слышала, что Ди на это ответил. Отойдя на несколько шагов, я продолжала смотреть на комм Нико в моих руках.