Голос земли. Легендарный бестселлер десятилетия о сокровенных знаниях индейских племен, научных исследованиях и мистической связи человека с природой

Как-то на Рождество моя сестра подарила мне набор магнитиков на холодильник на языке оджибве, или анишинаабе, близкородственном языку потаватоми. Я разложила их на кухонном столе, ища знакомые слова. Но чем больше я смотрела, тем больше нервничала. Среди сотни или более магнитов нашлось лишь одно знакомое слово – meegwetch – спасибо. И едва проклюнувшееся чувство удовлетворения несколькими месяцами учебы мгновенно улетучилось.

Помню, как листала словарь оджибве, который она прислала, пытаясь расшифровать надписи на магнитах, но написание слов не всегда совпадало, а шрифт был очень мелким. К тому же существует слишком много вариаций одного слова, и я чувствовала, что для меня это чересчур сложно. В голове все перепуталось, и чем больше я старалась, тем сильнее запутывалась. Страницы расплывались перед глазами, и мой взгляд остановился на слове – конечно, глаголе – «быть субботой». Уф-ф-ф! Я отшвырнула книгу. С каких это пор слово «суббота» стало глаголом? Всем известно, что это существительное. Я схватила словарь и пролистнула несколько страниц. Оказалось, что это все глаголы: «быть холмом», «быть красным», «быть длинным песчаным пляжем». А потом мой палец остановился на слове «вийквегамаа» (wiikwegamaa) – «быть бухтой». «Какая нелепость! – пронеслось в голове. – Зачем все так усложнять? Неудивительно, что никто не говорит на этом языке. Громоздкий, его невозможно выучить, и более того – в нем все наоборот. Допустим, слово “бухта” может быть одушевленным и неодушевленным, но в любом случае это существительное, а не глагол». Я уже была готова сдаться. Я выучила несколько слов, выполнила свой долг перед языком, который отняли у моего деда. О! Призраки миссионеров в школах-интернатах, должно быть, в восторге потирали руки, видя мое отчаяние. «Она скоро сдастся», – говорили они.

А потом, клянусь, я почувствовала, как будто что-то щелкнуло в моей голове. Словно электрический разряд прошел по моей руке к пальцу, едва не опалив страницу, на которой было написано это слово. В этот момент я ощутила запах воды в бухте, увидела, как она бьется о берег и с шипением набегает на песок. Бухта – существительное, только если вода мертвая, если это слово определяется в рамках одного значения – как вода, зажатая меж берегов. Но глагол «вийквегамаа» – «быть бухтой» – высвобождает эту воду из плена и позволяет ей жить. Глагол «быть бухтой» содержит в себе удивление тому, что на мгновение живая вода решила затаиться между этими берегами, беседуя с корнями кедров и стайкой птенцов крохалей, вместо того чтобы стать рекой, океаном или водопадом. И на этот случай тоже есть свои глаголы. «Быть холмом», «быть песчаным пляжем», «быть субботой» – это глаголы в мире, где все живое – вода, земля и даже день. Язык – зеркало, отражающее одушевленность мира, жизнь, пульсирующую во всем – в соснах, птичьих стайках и грибах. Этот язык я слышу в лесу, посредством этого языка природа говорит с нами, ну а призраки миссионеров из школ-интернатов понуро свешивают головы, признавая свое поражение.

Это грамматика одушевленности. Представьте, что ваша бабушка стоит в фартуке у плиты и говорит о ней и о супе: «Смотри, она варит суп. У него седые волосы». Мы бы посмеялись над подобной речевой ошибкой и еще почувствовали бы отвращение. В английском языке мы никогда не обращаемся к члену своей семьи, да и к любому человеку, используя местоимение «оно». Это было бы совершеннейшим проявлением неуважения. Местоимение «оно» лишает человека индивидуальности и степени родства, низводя личность до вещи. Но в языке потаватоми и в большинстве других языков коренных народов Америки одни и те же слова используются для описания объектов мира живой природы и членов семьи. Потому что они тоже наша семья.

На кого же распространяется грамматика одушевленности? Конечно, на растения и животных. Но по мере изучения языка я обнаруживаю, что понимание потаватоми того, что такое одушевленное, отличается от списка признаков живых существ, с которым все мы знакомились на уроках биологии. У потаватоми камни одушевленные, как и горы, вода, огонь и прочие явления природы. Все, что пронизано духом творения, – священные травы, наши песни, барабаны и даже сказания – все оно одушевленное. Список неодушевленного гораздо короче. В него входят вещи, сделанные руками человека. О неодушевленном предмете, таком как стол, мы говорим: «Что это?» И отвечаем: Dopwen yewe (это стол). Но о яблоке мы должны спросить: «Кто это существо?» И ответить: Mshimin yawe (это существо – яблоко).