Голоса деймонов

Ну что ж, мы прошли долгий путь, и я обещал вам под конец чашку чая. Конец уже близок — мы вот-вот вернемся туда, откуда начали. В самом начале выступления я прочитал вам два отрывка из своих книг, и вот теперь наконец хочу показать, каким образом эта наша фундаментальная частица, крохотная история о выливании жидкости, принимает в записанной истории различные значения в зависимости от контекста и как она задает паттерны — повторяющиеся действия, подчеркивающие смысл и эмоциональную окраску всей истории.

И, разумеется, очень многое зависит от того, какую именно жидкость мы наливаем.

В первой истории, «Часовой механизм», таинственный часовщик доктор Кальмениус знакомится в таверне с подмастерьем Карлом, сложным молодым человеком, и наливает ему стакан бренди. В общем виде акт наливания бренди может иметь самые разные коннотации — например, выступать проявлением гостеприимства, но в данном случае он подчеркивает зловещую власть часовых дел мастера. Власть принадлежит тому, кто предлагает дар, а не тому, кто его принимает. Кроме того, следует учитывать характер его дара, то есть свойства того напитка, который он наливает: старший человек наливает крепкое спиртное тому, кто гораздо моложе, когда хочет одурманить его, обмануть или подчинить себе. Таким образом, акт наливания жидкости здесь символизирует опасность, опьянение, путаницу и даже, возможно, небытие.

Тот же самый акт наливания спиртного повторяется еще раз ближе к концу сказки. Он превращается в паттерн, повторение которого усиливает все перечисленные смыслы. Малышка Гретель пробирается ночью в комнату, где злосчастный молодой сочинитель в отчаянии пакует дорожный саквояж. Это из-за него в городке стали происходить странные события: он привел их в движение, рассказав в таверне одну из своих историй. Гретель пришла, чтобы уговорить его закончить историю как положено:

— И все-таки ты должен рассказать окончание этой истории, — настаивала Гретель, — иначе случится что-нибудь ужасное. Ты должен это сделать.

— Я не могу!

— Ты должен!

— Я не сумею.

— Тебе придется!

— Это невозможно, — метался Фриц. — Я больше не могу ею управлять. Я завел ее, как часы, она пошла и должна закончиться сама собой. Я умываю руки. Я уезжаю!

— Ты не можешь уехать! Куда ты собрался?

— Всё равно куда! Берлин, Вена, Прага — чем дальше, тем лучше!

Он налил себе еще стакан сливовицы и проглотил ее одним махом.

Итак, эти маленькие поступки — акты наливания спиртного в стакан в начале истории и ближе к ее концу — задают и усиливают эмоциональный паттерн, связанный с отчаянием и утратой власти над происходящим.

Во втором отрывке, если вы помните, речь шла о том, как Роджер, бывший крысенок, не умеющий есть ложкой, перемазался до ушей в молоке с хлебом. Джоан ведет его к кухонной раковине и наливает немного воды из чайника.

Чайник здесь появляется потому, что в мире этой истории современные вещи вроде кранов с горячей водой были бы не к месту. Что делают чайники в сказочном мире, всем нам известно: они тихонько стоят себе и греются на плите или на краешке очага. Они обещают тепло, домашний уют и сытную еду. «Полли поставила чайник…» Итак, в начале нашей истории Джоан наливает горячую воду в раковину, чтобы умыть мальчика, который весь перепачкался в молоке и вдобавок пришел с грязными руками. Чайник — символ чистоты и порядка, домашней гармонии, противостоящей хаосу внешнего мира, где в грязи бегают крысы.

А в самом конце истории, после того как Роджер пережил множество приключений и едва не погиб из-за жадности, страха и невежества обитателей этого внешнего мира, принцесса спасает его и возвращает в приемную семью. И вот они все втроем — Роджер, Боб и Джоан — снова сидят на кухне. Роджер понял, чем крысы отличаются от людей, и рассказывает об этом: