Голоса из подвала

Она замерла. Роды и не самое правильное питание сказались – потяжелела. С него семь потов сошло, пока тащил бесчувственное тело сюда, вниз. Сейчас, когда к Фросе вернулась воля, под слоем жира на предплечьях взбугрились напряженные мышцы, что делало ее даже красивой. Алексей невольно залюбовался. В памяти всплыла прошлая ночь и предыдущие, когда они трахались наверху, в спальне, как сумасшедшие, и ее широкие сильные бедра сжимали его узкий таз.

– Слушай, – повторил он и, прикрыв глаза, прислушался сам.

– Они говорят. Слышишь? – спросил позже, посмотрев на пленницу с надеждой.

Та в ответ что-то нечленораздельно промычала сквозь кляп и замотала головой.

– Нет? Ну ничего, ничего… Не переживай, – наклонившись к стулу, Алексей провел ладонями по лицу Фроси, стирая прохладную влагу со лба и щек. – Я все объясню. Я ведь должен ей объяснить?..

Вопрос повис в тишине подвала, заставляя связанную женщину дрожать от страха и таращиться выпученными от ужаса глазами на стоявшего перед ней безумца. Тот, чуть отвернув голову, внимательно вглядывался в темноту за ее спиной, будто кто-то и правда ему сейчас отвечал оттуда.

Фрося затаила дыхание и тоже прислушалась.

И услышала.

Алексей тихонько, вполголоса, засмеялся.

– Мне никто не верил, никогда не верил, понимаешь?.. Всю свою жизнь я сталкиваюсь с этим. Бабушка могла бы подтвердить, что я говорю правду, но бабушка умерла. Доктор заставила пить таблетки и почти убедила меня в том, что эти голоса я сам себе придумал. Почти убедила…

Фрося завыла сквозь кляп, задергалась всем телом на стуле, под аккомпанемент трещащего дерева. Алексей нежно, но крепко сжал ее плечи, удерживая на месте.

– Я знаю, знаю, что ты их не слышишь! – горячо прошептал он на ухо Фросе. – Так и должно быть. Они объяснили! Все дело в том, что услышать их можно лишь в детстве. И тогда если услышишь, то уже никогда не забудешь, они останутся с тобой навечно. Их можно заглушить при помощи таблеток, но лишь временно, понимаешь?

Она попыталась ударить его, боднув головой, но Алексей легко увернулся. Позади, в темноте, раздавался детский плач – единственное, что Фрося сейчас на самом деле слышала.

– Я так устал… Все эти годы, представь, я ведь и сам не знал, есть они или нет. Думал, что Березовая-шестнадцать права, что я просто псих, шизофреник, шизоид долбанутый. Как и моя бабушка, как и моя мать. Дурная наследственность!

Еще раз погладив ее по щеке, он поднялся в полный рост. Заговорил громче, уверенней, его голос возвысился и зазвучал в пустоте подвала, как глас священника под сводом храма:

– Мне надо было проверить! Надо было узнать правду! Поэтому я взял твою дочь – чтобы она услышала их!

А потом тон его резко снизился почти до шепота:

– А если не услышит… Что ж, тогда мы все будем тлеть тут, во мраке.

Фрося перестала биться в путах. Алексей вышел из поля ее зрения, скрылся за спиной – там, где плакала Лиза. А еще она почувствовала, что веревка на запястьях немного ослабла. Фросе не хватало кислорода, в груди у нее словно развели костер, пламя которого обжигало легкие и гортань, голова кружилась, а сумрак перед глазами полнился тенями. Ее тошнило из-за тряпки во рту, ноги и руки затекли, мышцы покалывало изнутри, и все ее тело вопило от боли и страха. Но она все-таки заставила себя расслабиться – настолько, насколько это было возможно, слыша хныканье дочери и смешки психопата сзади.

– Тише, девочка, тише… Просто прислушайся… Тебе ведь нравятся сказки? О, у них так много замечательных сказок для нас с тобой!

Фрося сжала руки в кулак, затем снова расслабилась. И опять сжала. Веревки слабели.

– Слышишь? Ты слышишь их, девочка?..

Если он заметит ее возню – все кончено. Фрося старалась об этом не думать, сосредоточившись на веревках и собственном теле. Потянула правую руку, обдирая кожу на запястье. Кажется, получается!..

Дочь тоненько закричала, и это подействовало на Фросю, как спусковой крючок действует на пулю. Большой палец с хрустом вывернулся, когда она рывком высвободила руку. От резкого движения ее повело вместе со стулом, и Фрося упала, завалившись на бок. Ударилась виском о дощатый пол и, кажется, на секунду потеряла сознание, потому как все вокруг потемнело, а в ушах зашумело-загудело.

И в этом гуле ей почудились голоса.

Гильдия банщиков

Одиннадцатого октября девяносто третьего года Игорю Желтому позвонили из Гильдии банщиков.

Желтый в подобной организации не состоял, да и само словосочетание слышал впервые. Однако в памяти сразу всплыл подзабытый образ татарина, Назима Салеха.

Салех был хозяином бани, которую коммерсант Желтый посещал часто и с размахом. Существовала еще одна связь: именно Желтый убил банщика.

Завтра была годовщина со дня его смерти.

– Как, вы сказали, вас зовут? – переспросил Желтый и, хотя жил один, прикрыл телефонную трубку ладонью.

– Шишков, – ответил бодрый голос. – Вы должны меня помнить, мы встречались как-то в «Добром Паре».