Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

В Соловецком лагере кроме И. В. Попова находились в заключении деятели, которые, как и он (а может быть, вместе с ним), продолжали дело составления списков архиереев. Таким деятелем был Леонид Дмитриевич Аксенов. Земляк Патриарха Тихона (родился в г. Торопце), знавший его с детства, юрист по образованию, он был весьма влиятельным лицом в высших церковных сферах.

В 1903–1910 гг. служил помощником обер-секретаря Сената. В 1917 г. работал в Синодальной типографии, был членом ревизионной комиссии Александро-Невской лавры. О его включенности в церковную жизнь говорит тот факт, что летом 1917 г. Леонид Дмитриевич участвовал в работе Всероссийского съезда ученого монашества, причем был единственным членом съезда от мирян по разрешению председателя комиссии при Святейшем Синоде по делам монашества[60].

Л. А. Аксенов был членом Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Арестован в 1924 г. и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения. В те годы в Соловецком лагере были сосредоточены десятки епископов, что дало Леониду Дмитриевичу возможность собрать немало ценных сведений о положении иерархов и епархий. В его следственном деле 1937 г. имеются показания архиепископа Питирима (Крылова) о том, что «еще в 1924–1926 гг. Аксенов, отбывая наказание в Соловецких лагерях, допрашивал почти каждого вновь прибывшего туда служителя религиозного культа с целью установления как причины заключения в лагерь, так и положения церковных дел на местах»[61]. Митрополит Мануил (Лемешевский) упоминает о составлении Л. Д. Аксеновым в Соловецком лагере каталога архиереев[62].

Это подтверждается и М. Е. Губониным, который в списке источников своего труда «Современники о Святейшем Патриархе Тихоне» указал следующий документ: «Алфавитный список иерархов Православной Российской Церкви, пребывающих в пределах СССР (Проверен по 13? – 26.8.1927 года). – Аксенов Л. Д. Рукопись»[63].

К вышесказанному можно добавить, что при аресте несколько лет спустя, в 1935 г., у И. В. Попова были изъяты письма, среди которых были и полученные из «заграницы»[64], что говорит о его личных связях с эмигрировавшими деятелями.

Контакты Святейшего Патриарха Тихона с Патриархами и церковными деятелями за рубежом

Первые послания Патриарха Тихона за границу связаны с его избранием на Патриарший престол и интронизацией. Это были послания Главам Православных Церквей. В первые месяцы после избрания и происшедшей почти одновременно Октябрьской революции Святейший Патриарх Тихон постарался вступить в письменное общение с возглавителями других Православных Церквей. В связи с интронизацией 21 ноября / 4 декабря 1917 г. Святейший Патриарх отправил «Окружное послание Восточным Патриархам и митрополитам – главам автокефальных Церквей о восстановлении Патриаршества в Православной Русской Церкви и своем избрании в Патриарха Московского и всея России»[65]. Известно, что в том же 1917 г. им было отослано послание Иерусалимскому Патриарху Дамиану[66].

Восточные Патриархи особыми грамотами приветствовали восстановление в России патриаршества и самого Святейшего Патриарха Тихона.

15 (28) мая 1918 г. Патриарх Тихон посылает послание Константинопольскому Патриарху Герману V о гонениях, воздвигнутых на Церковь в России[67]. Патриарх Тихон сообщил о гибели митрополита Владимира Киевского, протоиерея Петра Скипетрова, убитого в Александро-Невской лавре, других священнослужителей, писал о лишении Церкви прав собственности, изгнании преподавания закона Божиего из школ и других проявлениях начавшегося гонения. «В неисповедимых судьбах Господних ныне приспело время опять пострадать Российской Церкви», – пишет он и просит молитв Константинопольской Церкви.

21 января 1919 г. Патриарх Тихон вновь обратился к Патриарху Константинопольскому Герману V[68]. Его побудило к написанию послания поручение Священного Собора Православной Российской Церкви обсудить с Константинопольским Патриархом календарные вопросы, которые рассматривались на заседании Собора 27 января 1918 г. Соединенное заседание отделов «О богослужении» и «О правовом положении Церкви в государстве» постановило, что Церковь пока должна пользоваться в своем обиходе старым стилем[69]. По словам Святейшего Патриарха Тихона, «вследствие затруднительности в то время заграничных сношений»[70] ответ получен не был.