Голоса Памано

Только женщины дома Вентура, Манел Карманиу, двоюродный брат матери семейства, хмурые крестные Эспландиу из Алтрона с навеки запечатленной в морщинах их лиц безмолвной ненавистью, женщины дома Миссерет, высокомерные и неприступные, ибо после смерти Рафаэла им нечего было терять, Фелиза из дома Нази, у которой муж сбежал и неизвестно где теперь находится, Кассья Маури, ее полоумный родственник, двоюродная сестра Бринге из дома Фелисо, отец Аурели Брага, который не знал, куда глаза девать, думая боже мой, когда же это все закончится, и Пере Серральяк, который, помимо того, что был единственным могильщиком всех крохотных кладбищ в деревнях западного склона, недавно открыл мастерскую по изготовлению памятников, надгробий, черепицы и шифера для кровли (правда, дела в ней шли пока не слишком хорошо: бумажной работы хоть пруд пруди, а доходов с гулькин нос). Кто бы мог подумать, что я открою частную мастерскую, это я-то, всю жизнь проповедовавший la bona novajo de la frateco universala. Всего двенадцать человек пришли проводить Вентурету, который погиб от пули, угодившей ему прямо в глаз. Многие жители деревни перешептывались, что они бы непременно пошли, но очень уж не хочется проходить мимо четырех приспешников Тарги, что торчали у поворота на кладбище в своей фалангистской униформе, и хоть и не преграждали путь, но буравили взглядом приближавшихся к погосту, и вели строгий поименный учет всех замеченных там лиц, в то время как сеньор алькальд находился в Сорте, Тремпе или Лериде, объясняя начальству, как все было на самом деле, дабы никто из высокопоставленных персон случайно не придал значения всяким там пересудам и кривотолкам. И пусть Бог, если он существует, примет это во внимание, бляха-муха! Кто-то остался дома, глядя в потолок и думая про себя ну и поделом им, хоть Вентура и не был из ФАИ, или из чего там еще, но рыльце у него все равно в пушку, дел он немало наделал с таким-то прошлым… С каким таким прошлым? Так ведь он был контрабандистом. Как и ты. Да, но он начал гораздо раньше, он ведь стреляный воробей. Это точно. Жаль, конечно, мальчика, совсем ведь ребенок, но говорю тебе, теперь в деревне больше порядка будет. Вот в этом ты прав. Спеси-то у всех теперь поубавится. А знаешь, Бибиана из дома Грават говорит, что сеньора вчера не вставала с постели, у нее была ужасная мигрень. Бедная женщина. Бедная? Хотел бы я быть таким бедным. А мне сказали, что в деревне ее вчера не было, будто она уезжала в Барселону. Живет тут, напротив, на другой стороне площади, а мы никогда не знаем, где она.

– Не знаю, какого черта его хоронят по церковным правилам.

– Слушай, ну…

– Нет-нет. Святой отец должен был отказаться. Вентура ведь безбожник.

– Послушай, все-таки так лучше… Ведь одно дело – отец, а другое – сын или жена.

– Нет-нет. Мне кажется, что… В общем, понимаешь, я ведь могу на него и заявить…

Святой отец провел траурную церемонию на латыни, и никому в голову не пришло просить его продлить ритуал; все были так подавлены, что казалось, сердца не могут вместить в себя столько горя. Перед тем как эти смелые женщины и немногочисленные отважные мужчины покинули кладбище, возвращаясь к своей безысходной жизни, Пере Серральяк подошел к матери покойного, у которой глаза были прозрачными и твердыми, как алмаз, и сказал ей на ухо я делаю каменный крест для твоего сына, он будет за мой счет. И когда в наших краях наконец можно будет свободно вздохнуть, у твоего сына будет надгробие, тоже мой подарок. Она, не глядя на него, ответила Бог тебя отблагодарит, Серральяк, и отправилась проживать дальше свою горькую жизнь: заявлять о случившемся в отделение жандармерии, обвиняя Валенти Таргу в убийстве, мучительно ожидать на деревянной скамье полицейского участка, пока ее изволят принять, получать результаты тщательного полицейского расследования, которое придет к выводу, что, к сожалению, мальчик оказался жертвой некоего злоумышленника из тех, что скрываются в лесу, и что она должна прекратить ложные обвинения человека, вызванные исключительно личной обидой. Как вы думаете, почему вам и всей вашей семье запрещено без разрешения покидать деревню?

– Так это все сеньор Тарга, он ненавидит моего мужа. Из-за того, что случилось в Малавелье.

– Вы что, хотите, чтобы я отправил вас в тюрьму за клевету?

И женщина не знала, к кому еще ей предъявлять претензии, кроме Бога; поэтому она взяла переносную часовенку Святого Амвросия, которая стояла у нее дома, пошла к церкви и молча вручила ее сторожу у входа. Пусть святой ни в чем не виноват, но всемогущий Бог точно повинен в ее несчастьях. Женщина в последний раз осенила себя крестом и с этого момента больше к Господу не обращалась.