Голоса советских окраин. Жизнь южных мигрантов в Ленинграде и Москве

Мигранты с Кавказа, из Средней Азии и азиатской части России испытывали надежду на включение в принимающее сообщество и ожидали успеха при первых встречах с позднесоветскими Ленинградом и Москвой и с их жителями. Несмотря на то, что переселенцы осознавали возможности, которые они могут получить в самом сердце Советского Союза и постоянно слышали о дружбе народов, некоторые из них чувствовали тревогу или сожаление из-за того, что были вынуждены жить так далеко от семьи и родного дома. Индивидуальные стремления, официальные и неофициальные связи, а также тенденции государственной политики переплетались таким образом, что кто-то отправлялся на запад, а кто-то – на север страны. Первые впечатления и встречи оказывались решающими для будущей интеграции мигрантов, а также вдали от дома важно было помнить, что значит быть успешным советским человеком.

В позднесоветское время Ленинград и Москва стали центрами советского многонационального взаимодействия. Рост этих городов и возможности, которые они открывали перед жителями, символизировали динамику, урбанизацию и модернизацию государства. Выходцы из периферийных регионов могли делать покупки и взаимодействовать с верхушкой советского общества как равные или даже стать ее частью. Однако городские пространства оставались преимущественно славянскими, пусть даже это было знакомо тем, кто побывал в крупных республиканских столицах. Отдельные представления о принадлежности к какому-либо сообществу, а также отношения с людьми другого пола, социального класса и разной этнической принадлежности стали испытанием для мигрантов – как для их менталитета, так и для их стратегий интеграции в двух столицах. Несмотря на то, что советские идеалы прогресса и развития во многом сформировали мечты этих граждан, а государственная политика довольно сильно влияла на их перемещения, в рассказах о своем пути и об адаптации к новым городам мигранты наибольшее внимание уделяли факторам индивидуального стремления и близких связей с людьми.

Две столицы по-разному встречали каждого новоприбывшего жителя. Узбекские студенты, бурятские сельчане, азербайджанские торговцы, грузинские инженеры и многие другие прибывали в города с четким представлением об их новом доме. Переезд в центр СССР был не только пространственным перемещением, но и преемственностью личных и общесоветских устремлений. Чтобы зафиксировать динамику того, как мигранты интегрировались в городское сообщество, в данной главе я использую концепцию placemaking Ахила Гупты и Джеймса Фергюсона[398]. Эта концепция описывает, как отдельные мигранты наделяют какое-либо пространство смыслом через меняющиеся представления и восприятие сходств и различий между домом и новым местом вдали от него. Placemaking подчеркивает повсеместный характер транстерриториальных связей, которые возникают не только благодаря перемещениям людей, но и через различные сети, в этом случае смягчая контрасты между советскими периферией и центром. Я также использую концепцию placemaking – создания своего места, его освоения, – чтобы отследить, как люди искали «свое место» в более широком смысле – в советском идеале многонационального, космополитического города. Неравномерность властного контроля способствовала появлению различных стратегий освоения места, но не подсказывала конкретного пути для интеграции или достижения успеха. Движение мигрантов к глобальным городам в конце XX в. хорошо иллюстрируется первыми встречами приезжих с местной культурой, которые подчеркивают как аспекты повседневной жизни, так и трудности, с которыми столкнулись мигранты.