Голоса в ночи

Львиносвет посмотрел на поляну. Он знал, что Пеплогривка сейчас там, болтает с Листвичкой. Львиносвет похолодел, увидев, как серая воительница что-то горячо шепчет на ухо бывшей целительнице. О чем она болтает? Что если Пеплогривка кому-нибудь рассказала о его тайне?

Нет! Львиносвет стиснул зубы и отогнал эту мысль. Пеплогривка могла отвергнуть его, но она тоже не изменилась — она осталась той же милой и верной кошкой, которой он ее знал. И он до сих пор всецело доверял ей.

— Искролапка тоже пойдет?

Ежевика покачал головой.

— Нет, Воробей говорит, что ее царапины до сих пор воспалены. Он хочет подержать ее в лагере до полного исцеления.

Львиносвет кивнул и направился к Пеплогривке и Листвичке. По дороге он окликнул Голубичку, сидевшую в палатке целителя возле Иглогривки. Серая ученица мгновенно высунула нос из ежевики, увидела наставника и выскочила наружу.

— Что делать будем? — спросила она, подбегая к Пеплогривке и Листвичке.

— Пойдем охотиться на границу с племенем Ветра.

Листвичка поспешно вскочила с земли.

— И заодно проверим, не забредают ли воины Ветра на нашу территорию, я угадала? — спросила Листвичка.

Пеплогривка с удовольствием потянулась, ее легкая серая шерстка блестела от недавнего умывания. Повернув голову, она ловко пригладила торчащий вихор языком.

— Идем, — скомандовал Львиносвет, посмотрев на Листвичку. К его удивлению, она не отвела глаз. В последнее время бывшая целительница стала держаться более уверенно. Она все чаще предлагала свою помощь Воробью, и научилась ничем не выдавать своих чувств, вне зависимости от того, принимал он ее услуги или отвергал. И в патрулях Листвичка постепенно перестала быть лишней, она заметно окрепла и все чаще возвращалась в лагерь с дичью или первая указывала товарищам на места, где пограничные метки успели выдохнуться.

Львиносвет усмехнулся про себя. Кто же все-таки такая Листвичка — целительница или воительница? Как к ней относиться? Он смущенно переступил с лапы на лапу. И, самое главное, кто она ему — мать или сестра его матери? Львиносвет знал, что Листвичка родила его на свет, однако эта тихая кошка не растила его, не кормила, не мурлыкала над его подстилкой. Их с сестрой и братом воспитывала Белка. Точнее, пыталась это делать, в промежутке между исполнением своих воинских обязанностей. Львиносвет с досадой хмыкнул. Честно говоря, Ромашка и Тростинка умывали, кормили и ласкали их гораздо чаще, чем Белка и, тем более, Листвичка, к которой Львиносвет никак не мог заставить себя относиться, как к матери.

— Ну что? — спросила Листвичка, прерывая его раздумья. — Мы идем или нет?

— Идем.

Голубичка зевнула.

— Почему ты постоянно сонная? — с раздражением спросил Львиносвет.

Голубичка смущенно отвела глаза.

— Прости, — буркнула она, бросаясь к выходу следом за Пеплогривкой. Листвичка направилась за ними, а Львиносвет мгновенно раскаялся в своей резкости. Не стоило так набрасываться на Голубичку. Она еще очень молода. Возможно, могущественный дар отнимает у нее слишком много сил.

Львиносвет неторопливо направился к выходу. Знакомые запахи леса быстро прогнали его тревоги. Свежевыпавший снег укутал кусты, спрятал тропинки. Лес выглядел нетронутым, и Львиносвет в три прыжка обогнал своих товарищей, поддавшись детскому желанию первым нарушить безмятежную белизну. Пеплогривка, Листвичка и Голубичка молча последовали за ним, звук их шагов тонул в снегу.

Когда они подошли к узкому ручейку, разделявшему территории соседних племен, Львиносвет первым делом принюхался, желая убедиться, что воины Ветра не нарушали границу. Ручей превратился в замерзшую канавку, почти до краев засыпанную снегом, но запахи пограничных меток оставались свежими с обеих сторон.

— Может быть, мы с Пеплогривкой поохотимся в ежевике? — предложила Листвичка.

— Если мы разделимся, то сможем обыскать большую территорию, — поддержала ее Пеплогривка.

— Хорошо, — с облегчением согласился Львиносвет. — И Голубичку с собой возьмите, — добавил он. От внимания Львиносвета не укрылось, что его ученица продолжала зевать всю дорогу. Пусть поохотиться с другими, а он лучше попытает счастья в одиночку!

Когда патрульные ушли, Львиносвет обнюхал куст боярышника, росший на краю канавы, жадно выискивая запахи дичи или следы вероломных нарушителей.

Наст негромко хрустнул у него за спиной, заставив Львиносвета вскинуть голову. Ветерок, уткнувшись носом в снег, бежал по следу маленьких лапок. Следом шел Грач — уши торчком, шерсть дыбом.

Львиносвет юркнул под защиту куста. Воины Ветра не знали, что он здесь. Сквозь голые ветви боярышника он стал следить за тощими и замерзшими воинами Ветра, устало бредущими по следу. Они даже не пытались прятаться! Неужели они вообразили, будто на открытом берегу следует вести себя так же, как в зарослях вереска? Мышеголовые дурни!