Голова, полная призраков

Кен поднял руки, призвав всех к тишине. Он сообщил собравшимся, что имя демона – Йидра – показалось ему знакомым, когда он впервые услышал его, наблюдая за происходящим у Марджори из трейлера. Однако он не смог вспомнить, кто или что скрывается за этим словом, поэтому обратился к Google. Йидра оказалась мелким демоном из пантеона вселенной космологического хоррора писателя начала XX века Говарда Лавкрафта, в своих произведениях живописавшего мир, в котором господствуют так называемые безымянные Древние боги и всевозможные монстры с щупальцами из других измерений. Кен подчеркнул, что Йидра – чистый вымысел и что этот образ не встречается ни в иудео-христианской традиции, ни в языческих верованиях. Интересно, отметил Кен, что Лавкрафт представляет Йидру в виде соблазнительной женщины.

Доктор Навидсон заметил:

– Марджори говорила мужским голосом в тот момент, когда она, предположительно, была во власти Йидры.

Отец Уондерли сказал:

– Демон скрывает свою истинную личину. Так обычно бывает до самого конца.

– Почему она заявила, что вам все известно? Вы с ней обсуждали это, рассказывали ей что-то? – спросил папа. Он еще не начал кричать на Кена, но его голос достаточно гремел, чтобы отец Уондерли отреагировал:

– Спокойно, Джон.

– О чем вы? С наших первых интервью, когда мы только начинали с вами работать, я лишь обменивался любезностями, приветствиями и прощаниями с Марджори. Я подчеркну: я не знал имени демона. Мне самому пришлось искать в Интернете. Да, я большой фанат Лавкрафта как писателя. Но Йидра – столь незначительный персонаж, что я просто забыл о ней.

– Тогда как же она узнала, что вы фанат Лавкрафта? – В папиных словах явственно ощущалось желание распустить руки.

Отец Уондерли вставил:

– Боюсь, мы уже знаем страшный ответ на этот вопрос.

Кен пожал плечами:

– Да она скорее всего просто видела меня в футболке с принтом Лавкрафта/Мискатоникского университета[48].

Папа сказал:

– Маловероятно. Что поймет из этих изображений девочка в четырнадцать лет?

– Лавкрафт – довольно популярный писатель. Она вполне могла найти связь. Или пробила по Google надпись на моей футболке и так вышла на статьи о Лавкрафте и Йидре на Википедии. Не так уж и сложно, не думаю, что…

Барри похлопал Кена по плечу и покачал головой. Кен кивнул и, оставив разговоры о Марджори и Лавкрафте, заявил:

– Я возвращаюсь в трейлер. Буду там, если могу быть полезен.

Отец Уондерли, папа и доктор Навидсон собрались в плотный круг и зачастили словами, перебивая друг друга. Я не могла разобрать, кто из них что говорит. Однако вся троица была едина в мнении, что, исходя из полученных доказательств пределов ее возможностей, Марджори одержима демоном.

– …четырнадцатилетняя девочка просто не может знать то, о чем она говорила…

– …даже самые продвинутые семинаристы не знают такие детали…

– …название книги, на правильной латыни…

– …ссылки на Фрейда и вымышленного демона – плода воображения уже давно умершего писателя…

– …даже если допустить, что она все подглядела в компьютере…

– …она никоим образом не могла запомнить все это…

– …она не просто запомнила, она усвоила все знания…

– …к тому же, она предвидела, что ей нужно будет сказать в ходе нашего интервью…

– …верно…

– …не может девочка в этом возрасте выражаться так красноречиво…

– …без вариантов…

– …девочки не задают вопросы, которые она ставила…

Сквозь их голоса прорвался крик мамы:

– Марджори всегда была невероятно умной. Она конечно же может все то, в чем вы ей отказываете!

Папа сказал:

– Сара, мы вообще не говорим о том, умная она или нет. Дело не в этом. Не время сейчас…

Мама уже не слушала его. Она грубовато потащила меня за руку.

– Пойдем. На кухню. За мной. Сейчас.

Я проследовала за ней. Мне казалось, что мама плачет, но нет, ее переполняли не слезы, а ярость. Она злобно бубнила себе под нос. Стукнув дверцами шкафчиков, она налила себе бокал вина, а мне стакан молока. На мою просьбу подогреть молоко мама засунула стакан в микроволновку, громко хлопнув дверцей.

Мы уселись за стол с нашими напитками. Я поднесла молоко к губам. Оно было идеально теплым. Я наконец-то осмелилась задать вопрос:

– На кого ты злишься?

– На всё. На всех. В том числе и на себя.

– Извини.

– На тебя-то я не злюсь, малыш. Ты единственное исключение.

– А на Марджори злишься?

– Нет, на нее тоже не злюсь. Ей плохо, и она нуждается в помощи, но я не думаю, что эти люди в соседней комнате ей помогут. Я сама виновата в том, что уже не могу остановить все это. Мне изначально не нужно было этого допускать. Тяжело поверить во все происходящее. Каким образом мы дошли до этой точки? Камеры, сценаристы, продюсеры, протестующие, священники. Один бедлам. Я очень боялась, что мы теряем ее, и не знала, что делать… Мне хотелось верить. Мне хотелось поверить во все это. Хочется и сейчас.

Мама встретилась со мной взглядом.

– Пей молоко.