Головоломка

Однако было похоже, что у Кареллы что-то заело с памятью. И у самой Фей, наверно, тоже что-то заело, потому что ее руки все еще были сцеплены у него на шее. Зеленое платье, помимо того что так облипало ее фигуру, было еще впереди с глубоким, даже весьма глубоким, вырезом. Из-за плеча девушки Карелла увидел, как мимо них проплыла в танце Тедди с его отцом. На ее лицо набежала морщина.

— Я… я… — бормотал он, запинаясь, — что-то не совсем…

— Нью-Джерси! — подсказала девушка. — Флемингтон, свадьба! Неужели не помнишь? О, как мы с тобой танцевали!

Карелла припомнил свадьбу, которая была сто лет назад. Господи, ему было тогда, наверное, восемнадцать, и там действительно была стройная рыжая девушка лет семнадцати с пышной грудью, и он протанцевал с ней всю ночь, и звали ее Фей, и… о господи боже мой!

— Привет, Фей, — сказал он кисло.

— Пойдем! — скомандовала Фей. — Потанцуй со мной! Вы ведь не против, миссис Карелла?

— Нет, — ответила Луиза, — но… — и она кинула обеспокоенный взгляд на Тедди, которая на другом конце площадки изо всех сил вытягивала шею, чтобы видеть, как развиваются события.

Фей притянула Кареллу к себе, обхватила его за шею левой рукой (при этом ему в ноздри ударил опьяняющий запах ее духов) и прижалась щекой к его щеке.

— Стив, как ты жил все это время? — спросила она.

И Карелла ответил:

— В браке.

На другом конце площадки Бен Дарси неожиданно вклинился между Томми и Анджелой. Томми от удивления продолжал еще какое-то время удерживать свою невесту.

— Ну же, — сказал Бен, улыбаясь, — не жадничай.

Томми изящно поклонился и передал Анджелу Бену. Некоторое время они танцевали молча. Потом Бен спросил:

— Счастлива?

— Да.

— Любишь его?

— О да, — ответила Анджела. — Да, да!

— Я ведь когда-то надеялся… ну, ты знаешь.

— На что именно, Бен?

— Анджела, мы ведь все время были вместе, когда росли.

— Да, я знаю.

— Ты как-то сказала, что любишь меня.

— Я помню. Но мы были такими детьми, Бен.

— Я любил тебя, Анджела.

— Бен…

— Я не встретил ни одной такой девушки, как ты. Это ты знаешь?

— Наверное, скоро начнут подавать еду. Может быть, нам лучше…

— Ни одной такой же красивой, такой же умной, такой же ласковой и волнующей, как…

— Бен, прошу тебя!

— Извини, Анджела. Просто… я когда-то думал, что это будем мы.

Ведь это могли быть мы с тобой, понимаешь?

— Люди растут, меняются, Бен.

— Анджела, ты как-то сказала… несколько лет назад… когда ты впервые встретила Томми… я, помню, позвонил тебе, и ты сказала, что между нами все кончено. Ты помнишь?

— Да, Бен. Помню.

— Ты не должна была кончать это так, по телефону. Ты не должна была — после всего, что мы друг для друга значили.

— Прости, Бен. Просто, наверное… я хотела, чтобы между нами не было недомолвок. Разрубить все. Одним ударом. Без этих длинных, затянутых…

— Я знаю, знаю. Пусть так, я не обижаюсь. Но… когда я говорил с тобой по телефону, я сказал, что, если… у тебя почему-либо сорвется с Томми, я всегда буду ждать тебя. Ты помнишь?

— Да, помню.

— И ты еще сказала: «Хорошо, Бен. Я буду держать это в уме». Ты помнишь, что ты это сказала?

— Это было так давно, Бен. Право, я не…

— Я все еще жду, Анджела.

— Что?

— Если вдруг что-нибудь произойдет между вами, что бы там ни случилось, я всегда буду рядом. Ты можешь на меня рассчитывать. Я примчусь за тобой в ту же минуту. Я любил тебя когда-то, Анджела, и я все еще…

— Бен, пожалуйста, прекрати это. Ну, пожалуйста.

— Ты просто помни об этом. Я буду ждать тебя. Я буду ждать, Анджела.

* * *

Дом, называвшийся «Зеленый угол», стоял в густой тени деревьев. К нему вела извилистая дорожка, по сторонам которой пышно цвели кусты азалии.

Мейер и О'Брайен неторопливо подошли к парадному и позвонили в дверь.

— Иду-у, — раздался голос, и послышались приближавшиеся шаги. Дверь открылась. Перед ними стояла улыбаясь, маленькая худенькая женщина в темно-синем платье. Где-то в глубине дома начала лаять собака. — Хелло, сказала она.

— Хелло, — ответил Мейер. — Вы будете хозяйка этого дома?

— Вот те на, неужели коммивояжеры ходят по домам уже и по воскресеньям? — воскликнула она.

— Нет, мы из полиции, — сказал Мейер. Улыбка мгновенно слетела с лица маленькой женщины. — Да вы не волнуйтесь, — поспешно добавил он. Мы только хотели…

— Я прихожу сюда сидеть с собакой, больше ничего, — сказала маленькая женщина. — Я здесь даже не живу. И мне ничего не известно ни о каких правонарушениях которые тут происходят. Я прихожу сюда сидеть с собакой, вот и все.

— Ни о каких нарушениях закона не идет речь, — вмешался О'Брайен.

— Мы просто хотели задать вам несколько вопросов, леди.

— Я ничего ни о ком тут не знаю. Я всего лишь прихожу посидеть с псом. Его зовут Бутч. И если его оставить одного, он от тоски начинает грызть мебель и рвать обивку. Поэтому меня приглашают посидеть с ним. Бутч единственный, кого я здесь знаю.

— А владельцев дома вы не знаете?

— Мистера и миссис Трэверз? Разумеется, но не так хорошо, как Бутча.

Бутч — голден ретривер[10], но он портит мебель. Поэтому…

— А из постояльцев кого-нибудь знаете?

— Да. Наверху живет старик, мистер Ван Несс, но его сейчас нет дома.