Головоломка

— Я сейчас буду, — сказал Клинг в трубку. — Оставайся там.

Он вскочил, выдвинул ящик стола, извлек оттуда револьвер в кобуре и торопливо пристегнул его к ремню.

— Кто-то бросил бомбу в церковь у магазина. Калвер-авеню, 1733. Я туда.

— Давай. Возвращайся, — бросил Мейер.

— Нам нужна будет пара мясовозок. Священник и еще двое убиты, много раненых.

— Дэйву скажешь?

— По пути — кивнул Клинг и исчез.

— Миссис Горман, — обратился к даме Мейер, — вы видите, мы сейчас очень заняты. Не могли бы ваши привидения подождать до утра?

— Нет, не могли бы, — ответила Адель.

— А что так?

— Они появляются ровно в два сорок пять ночи, и я хочу, чтобы их кто-нибудь увидел.

— А почему бы вам и вашему мужу не посмотреть на них?

— Вы думаете, что я психопатка, не так ли?

— Нет-нет, миссис Горман. Ну что вы!

— Нет, думаете, — воскликнула Адель. — Я тоже не верила в привидения, пока не увидела этих двоих.

— Так, все это очень интересно, уверяю вас, миссис Горман, но поверьте, у нас сейчас дел по горло. Да и потом, я не знаю, что нужно делать с этими вашими привидениями, даже если мы пойдем и посмотрим на них.

— Они крадут у нас вещи, — сказала Адель, а Мейер подумал: «Ну вот, теперь у нас есть лунатик».

— Какие вещи?

— Бриллиантовую брошь, принадлежавшую еще моей матери. Они украли ее из сейфа отца.

— Что еще?

— Пару серег с изумрудами. Они тоже были в сейфе.

— Когда вы обнаружили пропажу?

— В прошлом месяце.

— Вы уверены, что не положили драгоценности в какое-нибудь другое место?

— Как можно переложить драгоценности, если они постоянно хранятся в стенном сейфе?

— Вы заявляли о кражах?

— Нет.

— Почему?

— Потому что вы подумали бы, что я сошла с ума. Точно так же, как вы думаете в данную минуту.

— Нет, миссис Горман. Но я уверен, вы понимаете, мы… э-э-э… не в состоянии арестовать привидение. — Мейер произнес это, пытаясь изобразить улыбку.

Адель Горман на нее не ответила.

— Забудьте о привидениях, — проговорила она, — глупо было с моей стороны о них заговаривать, прошу меня извинить.

Она глубоко вздохнула, посмотрела решительно ему в глаза и продолжила:

— Я пришла, чтобы заявить о краже бриллиантовой броши, оцениваемой в шесть тысяч долларов, и пары серег стоимостью в тридцать пять тысяч долларов. Вы пошлете кого-нибудь к нам сегодня или мне следует попросить отца, чтобы он обратился к вашему начальнику?

— Ваш отец? Он, что, имеет отношение к?..

— Мой отец судья по делам опеки и наследства в отставке, — объяснила Адель.

— Понятно.

— Итак, я надеюсь, вы пошлете человека?

— Когда, вы говорите, появляются привидения? — с тяжелым вздохом спросил Мейер.

* * *

Между двенадцатью и двумя часами ночи город живет привычной жизнью. Театры закрылись, и, как обычно субботним вечером, добропорядочные граждане из Беттауна или из Калмз-Пойнта. Риверхеда или Маджесты наводняют улицы Айсолы в поисках ужина или какого-нибудь иного развлечения. Выбор огромен — от шикарных французских ресторанов до пиццерий, закусочных, кофеен, сосисочных и кондитерских. И все они переполнены, ибо субботний вечер не только самый тоскливый в неделе, но и единственный, предназначенный для веселья. И они веселятся, эти добропорядочные бюргеры, трудившиеся в поте лица пять долгих дней, веселятся, пока не наступило воскресенье, неминуемо несущее скуку долгого ничегонеделания, этого проклятия современного американца. Люди давятся и толкаются по всему кварталу Стем, вытекают из кегельбанов, тиров, дешевых магазинчиков, стриптиз-шоу, ночных клубов, музыкальных лавок, выстраиваются у витрин, за которыми извиваются в призывном танце девушки, или зачарованно глазеют на медленно вращающиеся на вертелах жареные туши. Субботний вечер — время для удовольствий. Если кто и пришел один, он может не отчаиваться: его быстро подхватят девицы, прохаживающиеся у дверей обшарпанных гостиниц на примыкающих к Стему улицах, или поджидающие клиентов гомосексуалисты в «голубом» баре на знаменитой Северной Стороне. Дальше, в Квартале, можно полистать непристойные журналы в известного сорта магазинчиках или проскользнуть в затемненные комнаты с экраном и посмотреть микрофильм с голыми девицами. Так ведут себя обычные люди, стремящиеся развеять скуку, воспользовавшись коротким просветом между пятью вечера в пятницу и девятью утра в понедельник.

Но ближе к двум часам ночи многое начинает меняться.

Большинство торопится забрать свои машины со стоянок (проклятых стоянок больше, чем парикмахерских) или сонно плетется в метро, в котором предстоит долгая дорога в окраинные районы. Плюшевый мишка, выигранный в Покерино-палас, безвольно зажат в руках, которые, может быть, еще и откликнутся потом на далеко не пылкие объятия, но без восторга и воодушевления. Слышен жидковатый смех, хрипловатый голос, студенческие куплеты. Субботний вечер закончился, это уже, собственно, не вечер, а воскресное утро…