Голубая роза

– А помнишь, что ты мне ответила, когда я сказала тебе о полицейском? «Ты что, убила эту девицу?» Как ты умудрилась такое спросить? Представляешь, в каком я была шоке? Мало того, что тело обнаружили раньше, чем я хотела… Когда этот полицейский показывал мне фотографию в дверях, прямо у него под ногами стоял пакет с мусором – а в нем преспокойно лежали все улики. Мехмет с утра забыл взять мусор, и пришлось втащить пакет в прихожую, там были рыбные кости – эти мерзкие кошки и собаки могли его разорвать. И все это богатство разлетелось бы по лестнице: и чулок, и кусок фотографии, и документы этой девчонки, и справка о ее беременности. Вот был бы подарок полиции! И только я отделалась от полицейского – тут ты со своим вопросом. Ну можешь ты мне объяснить: какого черта ты спросила, не убила ли я ее?!

– Нет, не могу. Я в тот момент и не думала об убийстве. Вернее, думала – но о своем, книжном. И о третьей главе. Может, поэтому такие слова подобрались?

– Ну уж не знаю, откуда к тебе прилетели такие слова, но я почувствовала, что ты можешь обо всем догадаться. Поэтому теперь ты мне не страшна. Во-первых, ты, скорее всего, не пойдешь в полицию. Я же помню, что ты говорила об убийце в своем детективе. Ты не знала, как с ней поступить. Значит, и сейчас не знаешь. У тебя вообще нет четкой шкалы ценностей, поэтому ты и не замужем до сих пор. Извини, – сама остановила себя Сибел, – этого не стоило говорить, но ведь это наш последний разговор, правильно? Так вот, я почти уверена, что ты будешь мучаться, выбирать между правдой и моими детьми, которых один Мехмет не то что не вырастит, а не прокормит… но если вдруг ты выберешь правду, то тебе не поверят. Ты девушка эмоциональная, впечатлительная, детектив сочиняешь – вот и насочиняла. Чтобы своего Октая от подозрений спасти, а мне отомстить.

– Отомстить? За что? – Айше не успевала следить за словами Сибел, за ее неторопливой, спокойной речью; она не понимала половины того, что ей говорит ее лучшая подруга. Потому что ни на секунду не покидала ее голову мысль, пришедшая туда вчера вечером и ставшая сейчас реальностью: «Моя лучшая подруга – убийца».

– Как это «за что»? – засмеялась Сибел.

«Убийцы, значит, смеются, как все нормальные люди – в книжках всегда так. Значит, правда то, что пишут в книжках. Надо выслушать ее и уйти. Уйти! Я и слушать-то ее не хочу. Я все-таки надеялась. Надеялась. Что она скажет: меня заставил муж, или: это он все придумал, или: это он ее убил, я не хотела, или: я не понимала, что делаю, я ничего не помню, я не хотела… Она – хотела. И знала, что делает. И сейчас знает, что делает и говорит. Я не позволю ей больше использовать меня – хватит! Встану и уйду…»

– За твоего любимого Октая – за что же еще ты можешь мне мстить?

– За Октая? – медленно, ничего не понимая, повторила Айше. – Но разве… разве у вас что-нибудь было?

– Нет, конечно, – фыркнула Сибел, – но могло быть. И мы оба так горячо уверяли бы полицию, что у нас ничего никогда не было и быть не могло, что кто бы нам поверил? Кто поверит, что я стала бы финансировать его строительство, если бы не была его любовницей? Я ему выдала под честное слово почти двести тысяч долларов – деньги не маленькие, между прочим.

– Двести тысяч? Ты? Зачем? Какое строительство? – Айше казалось, что она уже никогда не поймет, о чем речь.

– А ты, как всегда, ничего не знаешь? Конечно, с тобой надо говорить о высоких материях, о любви, о книжках и голубых розах! А со мной – о деньгах и контрактах. И Мехмет такой же: если бы не я, учил бы арифметике дебилов в начальной школе. Хорошо, если не в горном селе! Таким, как ты и мой муж, обязательно нужны такие, как я и Октай: чтобы мы делали деньги и занимались серьезным делом, а вы думали о возвышенном. Так вот: я вложила деньги в строительство тех домов, – Сибел небрежно махнула рукой в сторону окна, – надеюсь, это когда-нибудь окупится и даже принесет прибыль. Но сейчас найти инвестора на такой критический проект почти невозможно.

– Каких «тех домов»? – зачем-то спросила Айше, которой было абсолютно безразлично: и что Октай строит, и где, и куда Сибел вкладывает свои деньги. Огромные деньги – это было понятно даже ей, хотя она плохо представляла себе, сколько это в турецких лирах, единственной знакомой Айше валюте.

– Вон тех, – Сибел снова указала куда-то рукой. – Ты еще скажи, что из твоего окна их не видно! Или тебе пора менять очки на более сильные, или ты действительно не от мира сего. Иди, посмотри – вон там, между коттеджами на берегу и автомагистралью… Видишь, уже этажа три-четыре есть. Будет двенадцать, на большее ни за какие взятки разрешения не давали: место-то сомнительное.

– Но там же была какая-то особая зона, – вспомнила Айше. – Мне брат говорил, что там запрещено строить, поэтому там будут делать парк, а значит, из наших окон всегда будет вид на море…

– Со своим любимым видом на море скоро можешь распрощаться. Если, конечно, не переедешь в соседний дом, – Сибел ехидно улыбнулась, – как мы. Оттуда вид почти не изменится, я проверяла.

Проверяла… Разумеется.