Голубая роза

– А ты знаешь, что Мелисса нашла дома помаду? Ты не все улики выбросила. Это же не твоя помада, правда? Ты сто лет себе новой не покупала.

По лицу Сибел нельзя было понять, что она думает об этих (опять неожиданных?) словах Айше. Наверное, с таким же – спокойно-застывшим – лицом она слушала соседок на лестнице, пытаясь осознать новую информацию и мгновенно просчитать возникающие из-за нее последствия.

Сейчас она сделала это быстро:

– Спасибо, что сказала. Я ее ликвидирую – эту улику. Вот, значит, как ты догадалась… Кстати, это не ты ли мне звонила – якобы с того света?

– Нет, – пусть хоть этим помучается, голову поломает, математик! Математик-то она, может, и хороший, а психолог никакой: до Фатош ей не додуматься.

– А я думаю, что ты, больше некому. Разве что Фатош? – ничего себе, как это она сообразила? – Я только ей намекнула, что есть вероятность, что я припомню эту девицу… но какой ей интерес это делать?! Ладно, так что там с помадой? Она у Мелиссы? Если у тебя, то отдай. И, скорее всего, это совершенно другая помада – в ее сумочке никакой помады не было…

Она осеклась, словно споткнувшись.

Перед глазами снова всплыла эта картина, которая день или два не давала ей покоя: красивая девушка в пустой гостиной непонятно зачем достает из сумки губную помаду – красивый золотой тюбик – и начинает красить губы, и они становятся яркими, как у вампира.

Привычные, точные движения, немного странные, запоминающиеся…

– Ты видела, как она красит губы, да? – Айше решила-таки выяснить все мелочи. – Поэтому и мне сказала, что она это делала – только в другом месте и в другое время. И про то, что не покупала себе помады, ты наверняка в тот момент подумала. А когда ты ее задушила, она упала, и помада выпала из ее сумочки, и твоя дочка схватила тюбик – он красивый, блестящий, я видела!

Айше чувствовала что-то вроде вдохновения и говорила быстро, чтобы успеть описать словами то, что ясно стояло перед глазами – вся эта сцена: с трупом, с убийцей, спешащей забрать сумочку и оглядеться в поисках опасных или могущих стать опасными мелочей, и крошечной девочкой, к которой подкатилась золотая, сверкающая на солнце незнакомая игрушка. Она зажала ее в пухлой маленькой ручке, не подозревая, какую опасность эта вещица таит для ее мамочки, а потом нечаянно засунула куда-нибудь: в карман курточки, в складку одежды, в отворот или капюшон, в коляску – куда-нибудь, где Сибел не заметила этот небольшой посторонний предмет и откуда он выпал, когда малышка оказалась дома. И попал в конце концов в ящик с игрушками.

«Какая злая ирония судьбы! – подумала Айше. – Она совершила это убийство практически для того, чтобы сохранить себе мужа, а девочкам отца, но именно они, ее дочки, своими нерасчетливыми, необдуманными поступками разрушают весь ее дьявольский план! Малышка подбирает помаду, другая малышка плачет, потому что мама не машет ей рукой из окна, третья красит губы на улице…»

– Уходи. Уходи, пожалуйста. Мы все выяснили, да?

Голос Сибел звучал, как всегда, спокойно. И выглядела она совершенно спокойной, как она ухитряется, как она может?

– Хорошо, – Айше встала и в наступившей тишине дошла до двери.

Только постукивали кольца пирамидки, которую собирала и снова разбирала главная свидетельница убийства. Хорошо бы она никогда не вспомнила его и не увидела ни в одном страшном детском сне. От которых маленькие просыпаются в слезах и не могут уснуть, пока их не прижмет к себе мама… если она у них есть.

– Я никому ничего не скажу. Никогда. Я скоро уеду в Англию в командировку. Расти своих девочек, ты им нужна.

– Я знаю. Спасибо. Если не хочешь, можешь больше ко мне не приходить, я не обижусь.

– Я зайду попрощаться. Иначе это будет странно выглядеть. Мехмет и девочки будут приставать с вопросами. И соседки заметят.

– Да, ты случайно не знаешь, – словно о чем-то вспомнив, спросила Сибел, – на той бумажке с телефоном Октая обнаружили чьи-нибудь отпечатки? Почему ко мне не приходили взять мои, ты не в курсе?

– В курсе. Там ничьих отпечатков не было. Только убитой.

– Жаль, – улыбнулась Сибел. – А я так надеялась, что кто-нибудь из вас за нее ухватится!

И закрыла дверь.

Маленькая глава без номера. Любящая жена

Она открыла дверцу шкафа, где хранила детские вещи, из которых уже выросла одна из девочек, но до которых пока не доросла следующая.

Среди этих аккуратных пакетов с наклейками типа «Мелисса – зима – малы», «Газель – лето – велики», был один без всяких подписей.

Сибел достала его и осторожно приоткрыла, так, чтобы не касаться содержимого.

Она кинула туда обнаруженный в столе старшей дочери блестящий тюбик губной помады и сунула в карман домашних брюк носовой платок, которым сначала протирала, а потом держала эту маленькую улику. Последнюю.