Голубая роза

С тихим, почти неслышным звуком помада присоединилась к вещам, рядом с которыми когда-то лежала: к фотографии улыбающегося Мехмета, отрезанной от той, кому он улыбался; к справке о беременности госпожи Аксу Караташ и ее документам. Были здесь, правда, и вещи, которые удивили бы помаду, если бы она могла удивляться: вторая фотография улыбающегося Мехмета, стоящего рядом с красивой бирюзовоглазой женщиной, так и не родившей ему ребенка, и чулок с лайкрой, на котором, если бы помада хоть что-нибудь в чем-нибудь понимала, она обнаружила бы микрочастицы с обеих рук того же господина Мехмета, послушно взявшего чулок и сильно потянувшего его по просьбе жены. Чтобы купить ей такую же пару.

«Надо будет дать ему помаду подержать. Благо опыт есть, – думала, убрав пакет и слезая с табуретки, на которой она стояла, Сибел. – Или это лишнее? И так сойдет: он ведь мог с помады отпечатки стереть, не дурак же он, кино смотрит… Может, все это и вообще не понадобится, Айше сказала, что расследование будут вести формально. Но вдруг?.. Пусть лежит, – мысль о пакете с уликами, как и несколько дней назад, когда она впервые пришла ей в голову, порадовала Сибел. Мало ли, как дело обернется. Если Ай поднимет шум, если ее новый друг полицейский окажется настырным и имеющим связи, если еще что-нибудь не сработает – придется дорогому Мехмету расплачиваться за свои… улыбки. Хорошо, что я не поленилась тогда же, ночью, потереть этот чулочек об ее шею, теперь все идеально, как в аптеке, а если мои микрочастицы обнаружат, так это ерунда: я же нашла подозрительный пакет в собственном доме, не могла я в него не заглянуть и ни к чему не притронуться. Это было бы подозрительно. Каждая нормальная женщина заглянула бы…»

И нормальная женщина, не испытывая ни малейших угрызений совести и сомнений в своей правоте, отправилась на кухню готовить обед.

Нарезая овощи, она в очередной раз порадовалась, что настоящее орудие убийства благополучно увезено муниципальной мусороуборочной машиной; что Айше поверила в уничтоженные улики; что она хорошо провела разговор с этой сентиментальной любительницей детективов, вовремя принеся в комнату малышку; что Мехмет теперь будет навсегда привязан к ней – стоит только намекнуть на имеющийся в надежном месте пакет; что молодой самоуверенной Аксу больше нет и никогда не будет. Ведь – как знать? – у нее мог родиться сын!..

Глава 30. Квартиросъемщик

Было странно держать в руке этот ключ.

Самому открывать эту дверь.

Казалось, что все это – не более чем самообман, что сейчас все выяснится и в прихожую выйдет хозяйка. Повеет ее духами (он так и не спросил у нее – какими!), колыхнется легкая голубая штора на окне гостиной, привычно остановят взгляд своей неземной красотой нежно-голубые розы… увы.

Пуста была прихожая; гулко, как всегда в пустом помещении с голым полом без ковров, раздались его шаги по коридору; пуста и убога была недавно такая желанная голубая гостиная. Только огромная картина, сделанная из русской шали, по-прежнему оставалась на своем месте; замысловатый цветок на глубоком черном фоне казался одиноким и печальным в большой холодной комнате. И странно не гармонировал ни с плохо покрашенными самой дешевой краской стенами, ни с оголившимся потемневшим паркетным полом, который давно пора было покрывать новым лаком. При Айше все эти недостатки были незаметны, то ли потому, что Кемаль видел только ее, то ли потому, что увезенные ею вещи действительно скрывали убожество небольшой неотделанной квартиры. Впрочем, его собственная – теперь уже почти бывшая – была такая же: пригодная для жилья и не более того. Владелец не обязан заботиться о квартиросъемщике, как о родном; квартиросъемщик не обязан заботиться о квартире, как о собственной.

Некуда было сесть.

Почему-то это вполне естественное обстоятельство огорчило Кемаля, как будто он ожидал чего-то другого. Вроде чаепития с хозяйкой.

Он так и не увиделся с Айше до ее переезда. Они не раз говорили по телефону о делах: о перевозке мебели, о хозяине квартиры, о ключах, об оставляемой в гостиной картине, которую очень сложно перевозить. Кемаль чувствовал, что Айше не хочет встречаться с ним. Почему?

Только раз она спросила, как продвигается дело Аксу и появились ли новые версии, но спросила, он слышал по голосу, почти без всякого интереса.

Время шло, Кемаль был занят обычной рутинной работой, иногда забывал про Айше, иногда вспоминал, и лишь сейчас, открыв ее дверь – свою дверь – своим ключом и попав в пустую голубую гостиную, осознал, что она уехала.

Уехала. Еще не в Англию, конечно, к подруге или к брату, но какая разница?