Голубая свастика (СИ)

Но, конечно, все равно некоторые узники получали необходимое лечение. Это происходило, если за кого-то из них ходатайствовал офицер, или же он пользовался среди заключенных авторитетом.

Карл рассказал, что сам переболел тифом, когда находился здесь в первые месяцы. Ему делали уколы антибиотиков, и после он очень быстро пошел на поправку. Также он утверждал, что знал молоденькую девочку, которая выжила, правда благодаря тому, что в бараке одной из врачей была ее мать. Но это, конечно, единичные случаи. В основном, все заболевшие были обречены.

Иными словами, Стефан просто не находил себе места в ожидании желанных вестей, а также нервничал об их последствиях. С Равилем в эти дни он держался корректно, старался ничем не раздражать несчастного парня и не обижать его.

Равиль понимал, что что-то творится за его спиной, то, о чем он не знал, поэтому изнывал от неизвестности. Как он ни расспрашивал Карла или Стефана, те оба упорно молчали.

По вечерам парень сам стал ластиться к немцу, ложился ближе, гладил по плечам, тонкими пальцами перебирал волоски на его торсе. Стефану были, конечно, приятны подобные знаки внимания, но он отлично понимал, что парнем движет отнюдь не симпатия, а элементарная корысть. В один прекрасный день он не выдержал и высказал это Равилю.

— Я знаю, что ты меня ненавидишь! — вспылил он. — Веди себя естественно, как обычно. Мне не нужны твои фальшивые ласки и поцелуи. Одной задницы вполне достаточно!

— Вот зря ты так, — расстроено бросил ему Равиль. — Я совсем не считаю тебя пропавшим человеком, у которого нет души, и который не достоин любви. Напрасно ты меня отталкиваешь.

— Я не отталкиваю, — отмахнулся Стефан, — но и неискренность тоже не люблю.

Они слегка поцапались. И все же Стефан чувствовал, что отношение Равиля к нему стало несколько теплее. Может, поверил, наконец, что в обществе немца ему ничто не угрожало, и что Краузе действительно хотел вытащить их всех, в том числе и Ребекку, из этого ада?

И опять на Стефана накатывала очередная волна ужаса. А вдруг все пойдет не так как они задумали, и девушка погибнет? Ведь тогда окажется виноват именно он! Мужчина гнал от себя панические мысли, продолжал ходить на службу и заниматься своими повседневными, ставшими обычными для него делами, а именно — каждый день уничтожать тысячи невинных людей.

Стефан знал, что все равно не сможет жить после всего этого. Он не понимал, как другие офицеры, типа Отто Штерна, переносят окружающий их кошмар, как будто не позволяя себе задумываться о жуткой сущности происходящего.

Однако он заметил, что многие из них, особенно те, кто попал в лагерь после госпиталя, в первую же неделю пребывания, подавали рапорт перевести их служить в другое место, даже если им вновь окажется восточный фронт.

На такие заявления было положено отвечать отказом. Ведь кто-то должен был и здесь находится. Многие офицеры после начинали безудержно пить, практически в открытую употребляя алкоголь прямо с обеденного времени.

Стефан и сам заметил, что гораздо чаще, чем раньше, стал прикладываться к бутылке. Но, как и некоторым остальным, ему было уже наплевать на все, в том числе и на свое здоровье. Иногда он задумывался о том, чтобы убить себя, свести в могилу, лишь бы скорее покончить с позорной жизнью, которую ему навязали. На этом свете его держали только Равиль и желание подарить парню будущее.

Как разумеется, держал еще и Данко. Яркий, словно лучик света, пацаненок запал офицеру в самое сердце, и Стефан с огромным удовольствием играл с ним, добывал для него новые игрушки и книжки, какие-то одежки, читал ему и с обожанием смотрел на его пухлые щечки с очаровательными ямочками.

Ему хотелось верить, что этот мальчик лет через двадцать, став зрелым мужчиной, собравшись в кругу своей большой семьи, вдруг случайно вспомнит имя офицера Стефана Краузе, который просто так, мимоходом, повинуясь своей неожиданной прихоти, спас ему жизнь. И это было не тщеславие, а просто предавало хоть какой-то смысл его убогому, беспросветно-серому существованию в том месте, где он каждому несчастному за колючей проволокой приходился убийцей и врагом.

По ночам офицер часто не спал, а лежал, широко распахнув глаза, и бездумно смотрел в потолок. Одиночество настолько угнетало его, что просто не было сил жить.

Одиночество с самой колыбели. Мать его хотела дочку, а родился он — полное разочарование. Из-за этого ей пришлось пойти на третью беременность, опять терпеть разрывающую, адскую боль, рожая дитя, а желанная девочка вскоре умерла.

После смерти дочери их мать так и не пришла в себя, полностью замкнувшись и отгородившись от семьи. Отец успешно делал военную карьеру и сохранял для приличия видимость благополучного брака. Стефан с малых лет был предоставлен сам себе и оказался во власти старшего брата, который бесконечно избивал его, третировал и в дальнейшем склонил к сексуальной связи.