Голубая свастика (СИ)

Там их построили в колонну по шесть человек, и они отправились за пределы лагеря на работу.

Огромные страдания юноше причиняла боль в ступнях. За ночь ранки подсохли. А что толку? Их тут же натерли деревянные колодки, которые стали мокрыми от крови и скользкими. Он невероятно мучился и боялся упасть.

Видя, что он хромает, другие узники озабоченные лишь своей судьбой тут же оттеснили его на фланг колонны, как было принято поступать с самыми слабыми. Правда, через некоторое время кровотечение прекратилось, ноги, поднимающие пыль, подсохли, и, невзирая на боль, он смог выровнять шаг.

Химический завод располагался в пятнадцати километрах от концлагеря, до него было два с половиной часа ходьбы. Как рассказывал Стефан, строительство его было бесконечным, поскольку данный объект почти без перерыва бомбили союзники России — англичане. Почти ежедневно над Освенцимом и Биркенау пролетали их самолеты.

Знало ли английское командование об ужасах, которые творились в концлагере? Почему ни разу за всю войну ни одна бомба не упала на крематорий, уничтожающий людей? На это никто не мог дать ответа.

Полным надежды взглядом, узники смотрели в небо в ожидании чуда, но ничего не менялось — летчики пролетали мимо и сбрасывали груз именно на химический завод. И каждое утро туда опять гнали колонны заключенных, чтобы восстановить разрушенное за ночь.

В тайных беседах Стефан высказывал версию, что завод строился специально, чтобы оттягивать на себя авиационные силы противника, что казалось вполне справедливым. Нужно же англичанам, имеющим самолеты, что-то бомбить, доказывая этим советской державе союзничество! Великий Рейх решил эту проблему. Так или иначе, строительство завода шло уже несколько лет и полным ходом, используя рабский труд несчастных и умирающих от истощения людей.

Работа была воистину каторжная. Никакая техника не использовалась, заключенным выдавали лишь самый примитивное снаряжение — лопаты, кирки, ведра, мастерки, тачки для перевоза кирпичей и носилки под раствор.

За ними постоянно следили вооруженные до зубов охранники. Они опасались приближаться к узникам, ведь у тех были в руках инструменты, поэтому любого замешкавшегося или упавшего расстреливали на месте.

Трупы складывались в тачки и доставлялись обратно в лагерь для учета, так как количество узников, вышедших из ворот Биркенау утром и вернувшихся вечером, должно было точно совпадать, и не важно было, мертвые это или живые.

Одна из тачек однажды оказалась переполненной, из нее все время вываливался труп. Тогда охранник приказал Равилю и еще одному узнику нести его на руках. Покойник удивил своим легким весом, на умершем не было жировой прослойки и дуги ребер трагически выпирали из-под рваной робы. Сбрасывая мертвеца к куче таких же несчастных, Равиль подумал, что вскоре превратится в такой же живой труп. Равиль тогда так устал, что, возвращаясь в тот вечер домой, даже завидовал этому мертвому, нашедшему покой.

Рабочий день длился ровно двенадцать часов с двумя перерывами по тридцать минут. Во второй из них привозился обед в огромном баке, состоящий из овощной похлебки на воде.

Равиль быстро смекнул, что если подсуетиться и оказаться в очереди за баландой одним из первых, то оставалось больше времени на отдых. Можно было некоторое время просто сидеть, прикрыв глаза и расслабив изнывающие от боли мускулы. Ноги его, слава Богу, быстро зажили — сказывались молодость и хорошее здоровье. Зато руки теперь сплошь покрывали кровавые волдыри мозолей, но на это он уже не обращал никакого внимания.

Он заметил, что некоторые узники к обеду оставляли кусочек хлеба от вечерней пайки, и тоже стал так делать, разделяя скудную порцию эрзаца на две части.

Вообще, он следовал всем советам, которые получил в свое время от Стефана и Карла: старался держаться в середине колонны или построения, не брезговал никакой едой, работал в среднем темпе, никогда не поднимал глаз на охранников и мгновенно выполнял любой приказ, если таковой поступал.

Во время работы, а чаще всего их бригаду заставляли копать котлован под какой-либо фундамент, он предавался воспоминаниям. Думал, как там его сестричка, жива ли она, выдержит ли все муки, выпавшие на ее долю.

Блок «Канада», где она работала в швейной мастерской, хоть и считался элитным, в него мечтали попасть, но и там можно было погибнуть.

Ребекка рассказывала, как одна девушка случайно неверно сшила наволочку, перепутав лицевую сторону с изнаночной. Капо мастерской это заметила, и бедняжку на сутки лишили еды и воды. И по роковой случайности, именно у нее же на следующий день сломалась игла в швейной машинке! Тогда в назидание другим несчастную девушку вывели во двор и убили, как здесь было принято, выстрелом в голову.

От этих мыслей Равиль леденел от ужаса, но и помочь сестре ничем не мог. Все, что ему оставалось — стараться выжить самому.