Голубая свастика (СИ)

— Жил-был один преподаватель, ничем не примечательный и не очень одаренный. Читал лекции по бухгалтерии в женском колледже. И вот однажды он поскользнулся на лестнице и сильно ударился головой о ступеньку. Отлежался дома за несколько дней и вскоре вернулся на работу. Встал перед своими студентками за кафедру, вскинул руку и вдруг на чистейшем немецком принялся шпарить речь Гитлера, даже его же голосом, призывая всех срочно встать по ружье и идти завоевывать мир. Орал, говорят, аж с пеной у рта. Отправили его в психушку, где он заявил, что в него вселилась душа Адольфа Гитлера и теперь управляет всем его телом и сознанием, требует, чтобы он продолжил дело великого фюрера. Весь прикол в том, что до травмы это был тихий и добродушный человек, увлекался садоводством, возился с детишками, а у него их трое. А самое интересное, что его мама и жена в один голос утверждают, что до падения он не знал ни слова по-немецки! Вот, что хочешь, то и думай! Лично я считаю данный случай весьма странным и побаиваюсь этого человека. А он ведь порой навещает меня здесь, в сторожке, приходит узнать как живется истинным арийцам и убеждает меня вновь надеть офицерский мундир. А самое жуткое, что он откуда-то узнал мою настоящую фамилию! Ведь во всех документах я прохожу под вымышленным именем. А он меня называет — Краузе. Но он не немец, и я уверен, что нигде и никогда ранее с ним не пересекался. Наш профессор уже четыре года изучает этот феномен. Иногда наш фюрер ходит спокойный, а когда вдруг его охватывает бешеная жажда завоевывать мир, и он начинает бесноваться и срывая глотку толкать речи; его тогда хватают санитары и утаскивают в палату для буйных. Короче, если душа Гитлера действительно вселилась в бедолагу, то им обоим крупно не повезло…

Равиль с удивлением выслушал историю и от души посмеялся над горе-фюрером. Да и было, признаться, над чем призадуматься. Чем черт не шутит, вдруг на самом деле существует переселение душ? Сначала он было развеселился, а потом вдруг не на шутку встревожился.

— Так ты говоришь, что он приходит сюда? Стефан, а что если он увидит меня, признает во мне еврея, а у меня это написано на роже, и ринется уничтожать? Потребует засунуть меня в печку?

— Ну, я еще пока что не разучился убивать! — коварно усмехнулся немец и успокаивающе погладил своего друга по руке.

Равиль, услышав его слова, с восторгом ощутил исходящую от мужчины прежнюю силу.

Его неимоверно тянуло к Стефану, как к своему, родному, первому. Так хотелось забраться к нему под крыло, прижаться и забыть обо всем на свете. Но они по-прежнему продолжали сидеть рядом за столом. Кровать была так близко. Парень метнул в ее сторону красноречивый взгляд и вздохнул, а потом бросил еще более страстный взгляд на своего мужчину.

— Лучше расскажи, как ты устроился? — поспешно перевел тему Стефан. — Часы, которые я тебе подарил, пригодились? Ты сумел сохранить их? По твоему внешнему виду я вижу, что не бедствуешь, и это меня очень радует.

И тут настал момент торжества. Равиль гордо приподнял рукав и продемонстрировал мужчине часы на запястье. Тот в изумлении приподнял седые брови.

— Пригодились, — дрожащим от волнения голосом поведал Равиль. — Когда мы приехали на фабрику к Шиндлеру, там нам всем предложили сдать ценные вещи в камеру хранения, но я отказался, сказал, что эти часы не имеют цены. Ведь так оно и было: для меня они бесценны. Впрочем, Шиндлер человек честный, мне все равно бы их потом вернули. Но то, что они находились на моей руке, очень успокаивало. И все эти годы я чувствовал через них связь с тобой, Стефан.

И потом Равиль, заметно стесняясь, тщательно выбирая слова, рассказал о своем нынешнем положении: о том, как волшебные камушки превратились в капитал, который помог постепенно наладить солидный бизнес; о своей найденной семье, замужестве Ребекки. С огромным трудом, через силу он выдавил из себя несколько слов о том, что пришлось жениться на Саре.

— На фабрике она очень сдружилась с моей сестрой, — словно оправдываясь, сбивчиво бормотал он, отводя глаза в сторону. — Мы не могли оставить Сару одну. И, чтобы проживание под нашей крышей не компрометировало ее, мне пришлось на ней женится…

— Ах, вот как! — криво усмехнулся Стефан. — Значит, это все же твой щенок… Ты ей сделал тогда ребенка? А если не так, то почему же было не женить на ней вашего дедушку, раз того требовали приличия?

— Да ты в своем уме? — вскричал Равиль, вспыхнув от возмущения. — И не смей называть этого ребенка щенком! Я принял его, как собственного сына. Ведь своих заводить я даже и не пытаюсь. Наш брак с Сарой остается формальным!

Лицо офицера стало серьезным и сосредоточенным, и он понимающе кивнул.

— Равиль, я тебе верю, просто слегка поддразниваю. Я знаю, что ребеночек нашей Сары не от тебя. Я так еще ранее предполагал, что вы в дальнейшем поженитесь, не знаю, почему. Наверно, просто вы много вместе испытали, живя со мной, негодяем, в одном доме, что вас тогда и сроднило…