Голубая свастика (СИ)

— Мы сразу с ней договорились, что никаких отношений между нами не будет, — твердо продолжал Равиль. — Ну, в смысле постели. Причем, именно она инициатор этого. Наверно, не может забыть пережитый в Освенциме кошмар, когда ее жизнь висела на волоске. От кого ребенок, я даже у нее не выспрашиваю, наверно, она и сама не знает. Но он очень хороший, тихий и спокойный мальчик. Он полюбился мне, в отличии от сыночка моей сестры и двоюродного брата, который, если честно, меня порядком раздражает.

Они замолчали, и каждый задумался о своем, и Равиля опять потянуло к офицеру с неимоверной силой. Но, раз уж они заговорили о своих семьях, он понимал, что обязан сообщить Стефану о письме Анхен и показать ему фотографию дочки, тем более, что для этого был вполне подходящий момент.

— Я привез тебе… — начал было он, но Стефан прервал его властным жестом.

— Ева — не от меня, — уверенно заявил он.

— Ева? — поразился Равиль. — Ты даже знаешь, как ее зовут?

— Да, знаю, у меня свои информаторы.

Тут уж наступила очередь Стефана отворачиваться и прятать глаза.

— Она — от Ганса. Анхен обвела меня вокруг пальца. Ганс, оказывается, не раз захаживал к ней в общежитие. Она спала с нами обоими одновременно. Я никогда не вернусь к ней, Равиль, хотя и осуждать тоже не могу. Не сомневаюсь, что я ей нравился больше, чем Ганс, но в настоящее время ей выгоднее быть женой пропавшего без вести офицера, чем офицера-инвалида. Как матери-одиночке, ей назначат солидное пособие. А если появлюсь я, то может возникнуть множество проблем.

— У меня фотография девочки есть, — робко сообщил Равиль.

— Давай сюда!

Стефан решительно протянул ему ладонь.

Ах, как бы хотел сейчас Равиль, чтобы вот этим жестом Стефан пригласил его в постель! У него даже все в паху вдруг свело так, что он едва не заскрипел зубами от вожделения и боли. Но, вместо этого, пришлось достать письмо и фотографию ребенка. Письмо мужчину не заинтересовало — даже не взглянув, он отложил его в сторону, — а вот снимок рассматривал долго, и взор его смягчился.

— Она очень похожа на женщин из нашей семьи, — удовлетворенно кивнул он. — Ну, хорошо, что действительно оказалась Краузе, а не от покойного Отто Штерна. Ведь Анхен и на него вешалась тоже. А знаешь, почему я считаю, что девочка от Ганса? Он ведь был помешан на нацистских идеях. Именем Ева звали жену Гитлера, а я всегда хотел назвать свою дочку Марией. Как только я узнал, на какое имя пал выбор Анхен, у меня в душе все перевернулось. Неужели она все же любила этого скота, моего брата? И тогда я отказался от нее. У Анхен есть мой дом, мои деньги, моя фамилия, и пусть живут теперь как хотят.

— Женщинам нельзя верить, — полушутливо подвел итог их разговору Равиль, пытаясь смягчить тяжелый момент, и, чтобы отвлечь любимого от тягостных размышлений, тут же ловко и переключил его мысли совсем в другое русло. — А теперь давай, рассказывай, кто тут твой любовник? Только не плети байки, что у тебя никого нет!

Вопрос этот был совсем не безосновательный, так как Равиль, увидев покалеченного и кособокого Стефана, подумал было, что дела мужчины совсем плохи и он растерял былую мужскую силу.

Однако теперь, сидя перед ним, ощущая игривый взгляд блестящих глаз, а так же созерцая красноречивую выпуклость в области ширинки, он с радостью осознавал, что опасения оказались беспочвенными. Его мужчина не потерял вкус и стремление к жизни и по-прежнему горел желанием. Эти мысли будоражили кровь и одновременно возбудили ревность. Не мог такой мужчина, как Стефан, столько лет быть один!

Однако тот, скромно потупив глаза, изрек:

— Ох, про что ты говоришь, Равиль? Я ведь завязал с этим видом спорта и перешел на бои вручную, сам с собой. Так что если ты приехал ко мне за сексом, то зря. Я давно сошел с дистанции. Да и кто может положить глаз на такого квазимоду, сам подумай?

И он замолчал, недобро сузив светлые глаза. А Равиль в ответ аж задохнулся от негодования и горя! Ему, получается, давали отставку! Стефан подумал, что он приехал в расчете на секс! В глазах парня все смешалось, ему стало дурно.

— Да будь ты проклят! — с горечью выдавал из себя Равиль. — Ты, конечно, хороший человек, но такая сволочь!!! Как же тебе нравится меня унижать! Я приехал, потому что я тебя люблю и жить не могу без тебя! Я буду с тобой всегда и никогда не гляну в сторону другого мужчины, даже если тебя не станет!

— Ну, а к чему тогда расспросы о моей интимной жизни? — ловко парировал Стефан. — Думаешь мне, такому уроду, легко смотреть на тебя, красавца, и ловить твой жалостливый, полный сострадания взгляд?

Итак, он все же заметил… Равиль поджал губы и резко отвернулся. Это было просто невыносимо. Был момент, когда он пожалел любимого, но уже не сейчас, когда в беседе он вполне удостоверился, что перед ним прежний сильный человек, которого он полюбил ранее. Да и было бы по-иному, все равно он никогда не отказался бы от него!