Голубая свастика (СИ)

— Извините, что так резко остановил вас, — тщетно пытаясь совладать со своими чувствами и при этом густо краснея, сбивчиво заговорил он. — Уделите мне некоторое время, я очень хотел бы с вами поговорить. Если пожелаете, то можно пройти до кофейни, она здесь, недалеко за углом. Я вас угощу.

— Нет, — упрямо мотнул головой мужчина. — Если имеете что сказать, то я вас слушаю. И, прошу вас, не тяните время. Я очень занят.

Равиль заметил, что Мойша очень сильно нервничал, переминаясь с ноги на ногу, крепко сжимая ручку своей сумки, а лицо его покрылось пунцовыми пятнами. Итак, судя по всему, перед ним был именно тот самый Мойша Фишер, хотя вовсе и не желал в этом признаваться.

Они отошли в сторону от парадной двери библиотеки, чтобы не мешать входящим и выходящим людям и не привлекать к себе лишнего внимания.

Равиль судорожно сглотнул и сбивчиво продолжил:

— Понимаете… Один человек очень интересуется судьбой некоего Мойши Фишера, с которым, по его словам, он в одно время… Да, дружил. Их разлучили жизненные обстоятельства, но он до сих пор за него сильно переживает. Зовут этого человека — Стефан Краузе. Он — немец, родился и жил в Берлине. Я случайно прочитал ваши данные на формуляре и подумал… Вдруг это вы и есть?

— Я… К сожалению, я никогда не был знаком с человеком, чье имя вы назвали, — как можно более сдержанно, стараясь скрыть волнение, ответил Мойша. — Но… должен сказать, что я тоже одно время жил в Берлине. За несколько лет до начала войны мы всей семьей переехали в Берн. А вы… Кем, извините, приходитесь тому немцу?

Мойша пронзил Равиля пытливым и оценивающим взглядом, за секунду буквально пожрав с головы до ног. И от этого Равилю стало не по себе. Он понял, почему этот мужчина так посмотрел на него. И тот, в свою очередь, получалось, тоже понял очень многое.

Мойша же, тем временем, совсем не спешил уходить. А ведь если бы действительно не знал Стефана, то давно развернулся и ушел, тем более, что ранее сослался на занятость! Но мужчина продолжал стоять перед ним, теперь уже потупив взор, безвольно свесив руки и склонив седоватую голову.

Равиль, в свою очередь, тоже окинул взглядом его фигуру. Плечи широкие, руки натруженные, одежда чистая и отглаженная, но совсем уж дешевая. Из всего этого он заключил, что Мойша, скорее всего, работал сейчас на одной из фабрик и проживал в семье, в которой имелись заботливые женщины, а это было уже совсем не плохо. Значит, не одинок и, во всяком случае, точно не голодал.

— Я… Мы пересеклись при весьма трагических обстоятельствах. Стефан Краузе спас мне жизнь. И не только мне одному, но и моей семье, — тщательно подбирая каждое слово, сообщил ему Равиль.

Он тоже не договаривал, у него просто язык не поворачивался открытым текстом сообщить Мойше, что в одно время Стефан одним росчерком пера регулярно отправлял на уничтожение тысячи невинных людей — женщин, стариков и детей.

С другой стороны, списки нацистских преступников, находящихся в розыске, которые, без сомнения, возглавляла фамилия этого немца, уже давно разошлись широким тиражом по всему миру. И, если Мойша хоть как-то интересовался судьбой своего бывшего любовника в послевоенные годы, то должен был в курсе этого драматического факта.

— Я очень рад за вас, — как можно более сдержанно отозвался Фишер. — Вам повезло.

И все же, Мойша по-прежнему не уходил! Он продолжал стоять перед Равилем, и Вальд отлично понимал, почему. А потому что этот Фишер уж очень хотел узнать, как же в итоге сложилась судьба самого Стефана! Жив ли он теперь, где он и что с ним! Мойша упорно продолжал отрицать сам факт их личного знакомства, но, тем не менее, с головой выдавал себя поведением и проявлениями внешних эмоций.

— Тот немец тоже выжил, — как можно более беспечнее произнес Вальд. — По слухам, он ныне проживает в западной части Берлина в своем фамильном особняке вместе с женой и дочкой. У него все в порядке.

— Вот как, — растерянно пробормотал Мойша, причем горестная, печальная улыбка скривила уголок его рта, и непонятно было, рад был человек этому, или же глубоко обо всем сожалел.

Быть может, он хотел, чтобы Стефан, его любовник, его незабываемый первый, страдал также, как страдал теперь он сам, или же вовсе умер?

— Если это все, — резкий голос Фишера вывел Вальда из размышлений, — то можно мне тоже задать вам один вопрос?

— Да, конечно! — с готовностью ответил Равиль, наивно подумав, что его собеседник все же решится во всем признаться.

Но, увы, он ошибался.

— А как вас зовут, простите за нескромность? Вы мне не представились.

— Равиль! — молодой мужчина вскинул подбородок и торжествующе ему улыбнулся. — Меня зовут Равиль Вальд.

— Что же, удачи и вам, и тому немцу, что вас спас, — кивнул ему Мойша, отворачиваясь, словно в стремлении спрятать лицо. — И еще, одно… Если мы с вами случайно где-то встретимся, то, прошу вас, будьте добры, не выдавайте, что мы с вами уже знакомы.

— Я понял, — коротко отрезал Равиль и показал ему жестом, что беседа закончена.