Голубая свастика (СИ)

Машинально засунув руку в карман, Стефан вынул и протянул мальчику печенье, которое носил для своей собаки. Пацаненок ловко схватил подачку и бросился к своему дедушке, седому бородатому цыгану в широкой шляпе.

Да, кадр века, если бы кто-то это сфотографировал! Фашист угощал малыша печеньем перед тем, как отправить его в газовую камеру! Стефан с бессильной яростью продолжал смотреть в его сторону. Неужели совсем ничего нельзя было сделать? Как же спасти? Что придумать? Никаких основательных идей он для этого не находил. Все дети цыган и евреев уничтожались без всяких исключений.

В это время его отвлек один из автоматчиков.

— Господин офицер, у нас возникли проблемы! — обратился он.

Он подвел его к молодой женщине, которая стояла в окружении большой группы детей разных возрастов. Самого младшего из них она держала на руках, крепко прижимая к себе. Ей было лет двадцать пять. Это была прекрасная еврейка, стройная, как статуэтка; пряди волос выбились из ее длинной косы и обрамляли невероятно чувственное лицо. Пожалуй, она была самой красивой женщиной, которую Стефан видел в своей жизни. Он даже несколько смутился.

— Это детский дом со своей воспитательницей, и она отказывается покидать детей, — пояснил ему солдат.

Стефан приблизился к ней и открыл было рот, но она его перебила.

— Даже не говорите мне ничего! Я не разлучусь с детьми, чтобы нас не ждало! Вы не заставите меня это сделать!

Стефан учтиво наклонил голову и проговорил с уважением спокойным и ровным голосом:

— Фрау, вам необходимо на время встать в ту сторону, где все женщины. После того, как вы пройдете регистрацию, ваши воспитанники снова будут с вами. А детей тем временем осмотрят квалифицированные врачи и окажут им помощь.

— Нет! — яростно выпалила она и упрямо затрясла головой.

— Фрау! — вновь заговорил Стефан, стараясь быть как можно более почтительным и убедительным. — Нет смысла препятствовать заведенному порядку. Ничего с вашими детьми не случится. Я понимаю, что вы перенесли трудный путь и переутомились, но вы задерживаете не только себя, но и всех остальных. Вы должны думать о том, чтобы детям как можно быстрее были предоставлены уход и питание. Прошу вас. Пройдите к женщинам!

— Ни за что! — выкрикнула она ему в лицо. — Если нам суждено умереть, то мы сделаем это вместе!

Стефан понял, что уговаривать ее бесполезно. Очевидно, эта молодая еврейка откуда-то узнала правду, или же ей подсказывало сердце. Тогда он повернулся к ней спиной и приказал автоматчикам:

— Примените силу.

Два солдата бросились к женщине в попытках вырвать у нее из рук ребенка. Все остальные дети заорали, заплакали, их с огромным трудом отогнали в сторону. Еврейка упала на землю, накрыв ребенка собой, отобрать у нее малыша не было никакой возможности.

— Краузе, остановитесь! — раздался совсем рядом тихий, но твердый и внятный голос Маркуса. — Что вы творите? Пусть она поступит, как хочет! Вы посмотрите на нее! Да ее сегодня же изнасилуют капо или охранники, а потом убьют! Вы этого хотите? Пусть лучше она умрет вместе с детьми!

Стефан в ужасе понял, что Маркус абсолютно прав. Девушка была настолько хороша, что ее просто невозможно было не заметить. Такая именно судьба, скорее всего, ее и ждала — быть изнасилованной и убитой.

— Отставить! — крикнул офицер. — Пусть она идет с детьми!

Рыдая, женщина поднялась и перешла на сторону, где стояли смертники, воспитанники вновь облепили ее со всех сторон.

Почти через секунду к нему подошел Отто Штерн.

— Тоже ее заметили? — спросил он, попыхивая сигареткой. — Хороша штучка!

В голосе его звучало неподдельное восхищение, и он смачно прищелкнул языком.

— Она — жидовка, — мрачно напомнил Стефан, отворачиваясь от него.

— Н-да… Но, знаете ли, и среди них, бывает, попадаются роскошные дамочки! Этакая непокорная бестия!

Видя, что Стефан не желает поддерживать тему и обсуждать достоинства молодой еврейки, Штерн огорченно вздохнул и отошел в сторону.

Наконец, стараниями доктора Менгеле узники были рассортированы. Здоровых мужчин и женщин в возрасте примерно от восемнадцати до тридцати пяти лет погнали в сторону бараков. Всех остальных погрузили на грузовики и повезли в «больницу». На платформе постепенно все стихло, музыку выключили, собак увели.

Появились с десяток молодых женщин с тележками, на которые начали грузить оставленные этой партией узников вещи, чтобы перевезти в блок «Канада» на сортировку.

Среди них офицер увидел Ребекку. Он прошел как можно ближе к ней, убедился, что она в порядке, и цвет лица у нее здоровый. Девушка проворно складывала на свою тележку чемоданы и корзины.

Приподняв голову, она на миг встретилась взглядом с офицером и слегка ему улыбнулась. У Стефана немного отлегло от души. Он незаметно заговорщически подмигнул ей в ответ на улыбку.

Маркус, который был рядом, напомнил о своем присутствии словами:

— Кстати, господин офицер, вы могли бы оставить при себе того цыганского крошку, раз он вам приглянулся.

Стефан остановился, словно вкопанный и обернулся к секретарю:

— Да? И как бы я это сделал?