Голубая свастика (СИ)

Несмотря на теплую погоду, в лагере не было ни малейшей растительности. Едва стоило пробиться зеленой травинке, как кто-то из узников немедленно вырывал ее с корнем и съедал. Возле единственной в лагере клумбы напротив дома коменданта круглосуточно прохаживался охранник, потому что лишь автомат мог держать обезумевших от голода узников в стороне, иначе бы ее давно уже ободрали.

Все это ему рассказывал Карл, и от этих мыслей Равиль нервно передернул плечами, потушил окурок и поспешно скрылся в доме. В ожидании Стефана ему захотелось выпить глоток горячего чая или кофе.

Дверь на кухню оказалась прикрыта. Оттуда слышались голоса Эльзы и Сары, кроме того, девушка горько плакала.

— Мы должны сказать ему, — приглушенно убеждала Эльза. — Нельзя больше тянуть, девочка моя, ты только хуже себе делаешь!

— Я не могу, — стонала Сара. — Он же бешеный. Эльза, посмотри, как он издевается над бедным Равилем! А меня он сразу убьет или отправит в газовую камеру.

— Глупость! — твердо сказала Эльза. — Рожают в лагере, я же знаю. И ты родишь. Какой срок у тебя?

— Четыре месяца, почти двадцать недель…

— Необходимо признаться. Я сама скажу и постараюсь за тебя заступиться, — сердечно заверила Эльза. — Все будет хорошо, вот увидишь! Не такой уж он и злой, просто к каждому мужчине нужно уметь подобрать подход.

Равиль замер под дверью, прислушиваясь, а когда понял, в чем дело, то просто похолодел. Так вот почему Сара ходила такая бледная, поникшая и заплаканная. Она хранила свою тайну! Но все тайное, как известно, неминуемо становится явным.

====== 25. “Он здесь. Он любит меня.” ======

«Он здесь. Он любит меня.

Ведь даже ни на миг не прикасаясь,

Но, словно от огня, воспламеняясь,

Он здесь. Он любит меня.

Когда звезда его меня ласкает,

И нега ни на миг не отпускает,

Он здесь. Он любит меня.

И даже если я его не вижу

И не пойму — люблю ли, ненавижу,

Он здесь. Он любит меня.

Чем для меня все это обернется,

И сколько мне страдать еще придется,

Чтобы осмелился промолвить я,

Что здесь, сейчас, я полюбил тебя?»

Уже третий день бесконечное число раз Стефан перечитывал эти строчки, которые написал ему Равиль на листке бумаги и оставил на письменном столе у немца в кабинете перед тем, как запереться в подвале. Поступок Равиля ошеломил Краузе, так как в последние недели отношения между ними, казалось, пережили изменения в лучшую сторону. Стефан не знал, есть ли там у парня вода или еда. Он, словно цепной зверь, в бессильной ярости метался возле подвальной двери, стучал в нее ногами и кулаками, но тщетно. Немец тряс Карла, схватив его за воротник, пытаясь добиться хоть какого-то вразумительного ответа на свои вопросы, но что тот мог сказать? Того не было дома, когда Равиль заперся в подвале. Перепуганная Эльза тоже ничего не знала.

Стефан решился снять дверь с петель. При осмотре выяснилось, что воплотить идею в жизнь так просто не получится. Придется ломать стену — насколько глубоко были вмонтированы в нее железные петли. Стефан опять стучал и стучал. Все домашние отшатывались от него в полном ужасе, пока он не собрал «семейный» совет.

— Нам надо проникнуть в подвал, — сказал немец убитым тоном. — И поймите меня, я не держу ни на кого зла, просто очень сильно переживаю из-за Равиля. Он так боялся подвала, я и подумать не мог, что парень решится на подобный поступок.

После этого заявления слуги немного успокоились, но лишь за себя. Ситуация с Равилем так и осталась неопределенной. Стефан решил подождать еще сутки, а потом вызвать подмогу и взломать дверь. Ночью он не спал, а сидел возле подвала на полу, прислонившись спиной к стене.

«Он здесь. Он любит меня», — завороженно шептал он. — «Чем для меня все это обернется, и сколько мне страдать еще придется, чтобы осмелился промолвить я, что здесь, сейчас, я полюбил тебя…»

Кричавшие отчаянием строки перевернули все в его душе. Он понимал, что игра пошла не на жизнь, а на смерть, от этого переживал и маялся. Какой же он был скот! Ведь можно было сразу построить любовные и более высокие отношения!

Стефан был неспособен ни есть, ни пить, ни спать, ни мыслить. Утренние заседания он высиживал с трудом, скрипя зубами. Каждый час в течение дня он звонил домой и спрашивал у Карла, не вышел ли Равиль из подвала, готовый сразу же примчаться. В комендатуре почти всю работу за него выполнял Маркус Ротманс, напуганный крайней удрученностью своего офицера настолько, что не задавал лишних вопросов. Стефан приезжал домой в обед и сразу же, как только заканчивалось рабочее время.

На пятый день Стефан толкнул дверь подвала и обнаружил, что она отперта. Наконец-то! Он быстро спустился вниз по лестнице. Над кроватью горела единственная и тусклая лампочка. Равиль сидел, закутавшись в одеяло, у стены, в самом уголке, с блокнотом и ручкой в руках. При виде Стефана он сжал губы и даже не подумал подняться, лишь вскинул на него свои бесконечно длинные и влажные от слез ресницы.

— Пришел меня убить? — холодно спросил он.

Стефан бросился к нему и сжал его прохладные пальцы своими горячими ладонями.