Голубая свастика (СИ)

Эльза всхлипнула и развела руками, показывая своим жестом, что пути господни неисповедимы.

— Дас ист фантастиш! — мрачно подвел итог Стефан их разговору.

Он вышел из дома, оглушительно хлопая всеми дверями, которые попались ему на пути. Когда он отъехал, дом еще некоторое время сотрясался от грохота и ора.

Неимоверно злющий, офицер прибыл в комендатуру. Ярость и обида клокотали в его раненой груди. А он-то думал, что спас невинную девушку, которая находилась на грани истощения, почти умирала, однако еврейская сука, как оказалась, крутила роман с мужиком, и уже тогда, получается, была с приплодом. Так-то оно так, но немыслимо было, чтобы в доме у него обнаружилась беременная служанка. Если данный факт станет достоянием общественности, то не трудно догадаться, на кого укажут стрелки, а там недалеко и до трибунала. От ужаса и злости у него кровь стыла в жилах. Широким шагом он ворвался в свой кабинет.

— Добрый день, господин офицер, — учтиво поздоровался с ним Маркус. — Как ваши дела?

— Зо-зо ля-ля! — яростно гаркнул Стефан так оглушительно, что секретарь с перепугу отшатнулся в сторону. Было очевидно, что дела совсем не так хороши, как он только что высказался. Стефан уселся за стол и потянулся к стопке с документами, мысли его путались, но нужно было работать.

— Так, что здесь? Ага, акт на уничтожение ста двадцати евреев. К черту, в топку их. Ненавижу евреев. Дьявольское семя, будь оно проклято. А это? Цыгане? Тоже в топку, ко всем чертям. А что тут? Сто пятьдесят поляков? И их туда же.

— Стойте! — на свой страх и риск вскричал Маркус. — Что вы творите, Краузе? Я же вам говорю, что это специальная команда из крепких мужчин, отобранная для работ на химическом заводе, а вы меня не слушаете!

— Н-да? — скептически усмехнулся Стефан. — Откуда, интересно, в Польше в середине войны нашлись сто пятьдесят физически крепких мужчин, могу я поинтересоваться?

— Это антифашисты, диверсанты, господин офицер.

— То есть диверсантов поставили строить химический завод? — злорадно хохотнул Стефан. — И кому пришла в голову такая гениальная идея?

— Инициатива принадлежит Отто Штерну.

— Отлично, в топку Штерна вместе со всеми поляками и с химическим заводом в придачу. Дай-ка, Маркус, мне лист бумаги, я напишу донос про его сотрудничество с польским сопротивлением.

— Господин офицер, — заискивающе засуетился Маркус, — давайте потерпим с доносом, ведь сейчас у нас много работы. Скажите, если у вас какие-то проблемы, быть может, я смогу помочь?

— Можешь. Было бы замечательно, если бы ты заткнулся со своими советами, этим бы и помог.

Стефан вздохнул и откинулся на стуле. Его жизнь на глазах превращалась в ад. Никогда еще Стефан Краузе не был так близок к провалу.

И все почему? А потому, что пожалел прекрасную еврейку, тонкую, как тростинка, с глазами огромными и доверчивыми, будто у лани, прекраснее которой он никогда не видел… Он пытался собраться мыслями. Что там говорила Эльза? Можно прервать беременность, спровоцировав выкидыш. Только вот как это сделать?

Понятно, что требовалась помощь акушерки или, по крайней мере, профессиональной медсестры. Стефан немедленно вспомнил об Анхен, однако мог ли он довериться ей? Он никому не решился бы рассказать об этой щекотливой ситуации. Одно дело — баловаться с мальчиками, так как никто свечку не держал, и доказать такую связь было невозможно, а совсем другое — иметь в качестве неопровержимого доказательства возможной связи с узницей-еврейкой надутый живот его личной служанки. За такое могли под горячую руку и расстрелять!!!

Что касается Анхен, то офицер уже составил о ней свое мнение. Девица была родом из нищей семьи. Отец — ткач на фабрике, мать там же работала буфетчицей. Анхен сломала рамки, в которые ее засунуло происхождение и получила образование медсестры, а потом нанялась служить в Освенцим, одержимая мыслью выйти замуж за офицера, чтобы, пользуясь впечатляющими внешними данными, обеспечить свое блестящее будущее.

И никогда, ни единого раза, Стефан не видел на ее прекрасном лице ни малейшего сочувствия к узникам. Ее интересовало только собственное благополучие, словно она и не видела того кошмара, который царил вокруг. Ни разу глаза девушки не теряли веселого блеска, блудливый взгляд покорял все и всех, короче, та еще была стерва. И все же… Стефан, подумав, решил навестить ее.