Голубиная книга 2 (СИ)

Мимо жены прошмыгнул, и коридорами, коридорами — так до входных дверей добрался, во двор выскочил. Тут же девки, что половички трясли, завизжали, в стороны прыснули. Не обращая внимания на визг, царь кинулся к колодцу, крем импортный смывать. Только через край перегнулся, в гладь водную глянул — и едва в колодец не сверзился: плавает по водной поверхности отражение, зелёное, травой поросшее, нос сизый, глазищи рыбьи, навыкате.

— Чур меня! — Крикнул Вавила. Правда, чтобы слова разобрать, нужны особые способности к языкам, потому как растянутым ртом много не поговоришь, получилось что — то, похожее на «ту хуы… хыа». Но тут же сообразил, кто перед ним:

— Водяной, что ли? — Хотел уточнить Вавила, однако из растянутого рта вылетело: «Во — то — ли?»

— Японец что ли?! — Поинтересовался в ответ Водяной, да так растеряно, с сомнением в голосе. — А ещё говорят, что у японцев глаза на манер хызрырских, узко на лице прорезанные.

— Ыц! — Попытался перебить говорливого Водяного царь, но не тут — то было! Зелёный собеседник строчил словами так, что не вклиниться.

— Да с такими физиогномиями ежели выскакивать, особливо ежели из — за угла, да неожиданно, — булькал он, — то пренепременно Кондратий многих людей хватит. Особливо, ежели, вот как ты — зубы скалить, зенками ворочать да руками махать. А чего ты такой шебутной?.. Чего такой живчик?.. А!.. Рыбки поди захотелось? Вы ж там, в своих Япониях, к рыбе большое пристрастие имеете. Ну, не горюй, чейчас организую! — И тут же скрылся. Вавила едва не зарычал от ярости, нагнулся, пытаясь ухватить погружающегося Водяного за гриву, но тот сам всплыл, и тут же сунул царю в рот небольшого карасика. — Слышал, сырую её едите по недоумию, а всё от того, что в бескультурии своём огня не изобрели. Только и делаете, что сушите её, рыбку — то. Ну, мне сушить для тебя некогда, ты уж сам этим займись. Вон, выдь на солнышко, и суши, суши, токма мух отгоняй, хотя… у вас, в Япониях, поди и мухи за лакомство, кто ж вас, бусурманов поймёт да прочувствует? — Царь со злости едва не задохнулся, рыбу изо рта вытащил, Водяного за космы из колодца приподнял, а тот не умолкает:

— Что, не любишь рыбку? Вот и верь после этого людям! А чего ты к нам — то припёрся, зачем пожаловал?

— Сам ешь, водохлюп разговорчивый! — Разозлившись, чётко проговорил лукоморский правитель и замахнулся ни в чём неповинным карасём. — Я царь! — заявил, немного успокаиваясь и стараясь тщательнее произносить слова.

— Царь — батюшка, прости, не признал! Чуть не утоп со страху, а ты на меня рыбой есчо махаешься!.. Да что ж с твоим интерфэйсом — то приключилось? Али обо что твёрдое тебя энтим местом припечатали? — Поинтересовался Водяной, имевший склонность к иностранным языкам. Когда Василисы Премудрой, старшей Вавилиной дочки рядом не случалось, Водяной у царя вместо толмача подрабатывал. Видно, благодаря таланту лингвистическому и понял он запутанную царскую речь.

— Да какой припечатали? Ежели я с трудом от жены своей ноги унёс, то других «печатников» боятся нечего. Слышишь, ещё в тереме шумит?.. Так это она меня ищет, с бесом хызрырским — шайтаном по ихнему — попутала… А что рожу перекосило и заклинило, так то крем импортный намазал, а жена не признала, да медом плеснула. А подушку уж совместно с ней разодрали, — выпалил царь, всплеснув руками. Из ладони бутылочка махонькая выпала, с которой все беды — то и начались. Водяной тут же поймал её, прочёл иноземные буквы, и ну хохотать. Булькает, пузыри пускает, а Вавила аж ногой от нетерпения притопывает:

— Ну, чего, чего ты ржёшь, аки сивый мерин?

— Чичас, чичас!.. — И снова со смеху едва под воду не ушёл с головой.

— Говори, не томи душеньку, полуглот зеленый, чего там написано, да поскорей: не то Кызымка с саблей выскочит, а я и оправдаться не сумею!!!

— Да того и написано, что средство это дюже сильное, для склеивания между собой разных железных литых и кованых деталей наикрепчайшим способом. Ты, царь, корону подёргай, поди намертво приклеилась? — Царь корону с головы рванул и взвыл. А Водяной успокаивает:

— Тепериче ты её со скальпой будешь снимать, так сказать, по методе индейской, какая у краснокожих людей в ходу. Но во всем приятственное искать надобно. Вот ты теперь с приклеенной короной за то, что лысину видно, беспокоиться не будешь. Давай царь, дуй к Лешему, пущай он тебе скипидару выделит. И быстрее — вон уж шум слышится: Кызымка твоя сейчас как выскочит, в зенки твои выпученные как глянет, и сразу сабелькой вжик!

— Тебе б всё шутить, — огрызнулся царь, пускаясь бегом.

— Ты огородами, огородами, там до леска рукой подать, — булькая от смеха, кричал вслед мокрый советчик. — Да смотри, кому на глаза не попадись, а то бабы — то повизжат — тем и кончится, а мужик какой встреться, так и оглоблей навезёт, не задумается!