Голубкина

В 1895 году, когда Голубкина приехала в Париж, длившийся почти двадцать лет период импрессионизма, который так интересовал Виктора Мусатова, был уже давно пройденным этапом в развитии французского искусства: распад группы импрессионистов произошел еще в 1886 году. На смену им пришло новое поколение художников, теснейшим образом с ними связанных, но шедших собственным путем и выдвинувших новые художественные идеи, которые старались воплотить в своем творчестве. Гениальный, непризнанный при жизни Ван Гог, не имея надежды побороть душевную болезнь, в мае 1890 года застрелился в Овере, а менее чем через год в Париже, в «Салоне независимых», открылась выставка его работ, посвященная памяти художника. Гоген, вернувшийся из первой поездки на Таити в 1893 году, показал свои необыкновенные полотна из жизни туземцев Океании на выставке у Дюран-Рюэля, и эти картины заинтересовали прежде всего ищущих и беспокойных молодых художников, тех, кто жаждал обновления искусства и хотел идти по его стопам. Немалым событием осени 1895 года станет выставка картин «отшельника» Сезанна, многие годы жившего уединенно в тихом Эксе, на юге Франции, в Провансе. И произведения этого большого мастера, подвергавшегося грубым и несправедливым нападкам критиков, произведут глубокое впечатление на передовых художников и просвещенную публику.

Обо всех этих новостях и событиях парижской художественной жизни, о Ван Гоге, Сёра, Моне, Берте Моризо, Сезанне, Гогене, Сислее, Писсарро и других живописцах Виктор Мусатов увлеченно рассказывал, встречаясь с Голубкиной. Она слушала его с вниманием. Но, естественно, ее больше интересовало творчество французских скульпторов. Хотелось узнать о Родене. Однако Мусатов, постоянно размышлявший и говорившей о проблемах живописи, цвета, гармонии линий, не мог ничего сообщить о скульпторах.

…Итак, она живет на улице Гранд-Шомьер в Латинском квартале вместе с подругами, с которыми ее связывают общность профессии, художественные интересы, воспоминания о годах учебы в «московской академии» и которых она называет про себя и в письмах «барышнями», да, в сущности, так оно и есть: Елизавета Сергеевна Кругликова — генеральская дочка, Евгения Николаевна Шевцова, высокая симпатичная девушка, одетая со вкусом, выросла в буржуазной среде.

Утром, позавтракав у себя в комнате, съев бутерброд с ветчиной (чтобы сэкономить в Париже деньги, она привезла окорок и несколько ковриг черного российского хлеба), бросив мимолетный взгляд в зеркало, Голубкина, чаще всего вместе со Шевцовой, направлялась в ателье Коларосси. Занятия продолжались почти целый день с перерывом на обед: шесть часов лепили с натурщиков, а вечером еще три часа — рисование. Работали много. Да только… Чего-то нового, неожиданного, на что надеялась, чего ждала, эти занятия не приносили. Преподаватели следовали в основном академическим традициям. Обычные штудии, лепка с натуры, давно и хорошо разработанная техника ваяния. И все же, хотя и нечасто, но в советах, указаниях профессоров проскальзывало то, что позволяло Анне несколько по-иному взглянуть на пластическую форму, открыть в ней какие-то новые, неизвестные грани и возможности.

Женщины из скульптурной мастерской академии Коларосси сфотографировались на память, эти снимки сохранились. На одной фотографии — шестеро художниц расположились на каменной лестнице, ведущей в мастерскую: три ученицы сидят на ступенях, две присели на балюстраду, одна — на переднем плане — стоит. Особенно эффектно выглядит миловидная Шевцова, стоящая у балюстрады, в кокетливой шляпке, причудливо, по тогдашней моде, украшенной искусственными цветами и перьями. Анна Семеновна, в черном платье и скромной шляпе, сидит на широком периле балюстрады. Она похожа на большую черную нахохлившуюся птицу…

Другой снимок сделан в скульптурной мастерской, где позирует усатый обнаженный натурщик и на подставках его скульптурные изображения в глине. Ученицы те же, что и на первой фотографии. Большинство в светлых рабочих халатах. Голубкина в своей темной одежде. Вид у Анны мрачноватый, может, по контрасту с окружающими ее халатами… Но поражает какой-то сверлящий, пронизывающий взгляд. Рядом — просто лица, обычные, примелькавшиеся, которые постоянно встречаешь на улице. У Голубкиной на этой фотографии не лицо, а лик, лик сильной, волевой женщины. Такая не пропадет, не растеряет свое дарование в житейской повседневности, не променяет его ни на какие блага в мире.