Голубое шампанское

– Ничего. Вы на секунду отключились. – Он прищурился. – Думаю, вы грезили наяву. Деликатная… хм… тема… я хотел сказать… что уже видел такое. Полагаю, вы пытались отстраниться от нас.

Она потерла лицо ладонями.

– Думаю, что пыталась. Но точно направилась не в том направлении. Сейчас я в порядке.

Теперь она все вспомнила и знала, что не отключалась или не отстранялась полностью от происходящего. Она видела все своими глазами. Ее воспоминания о взрыве, настолько четкие и реальные секунду назад, уже стали образами из ее кошмарных снов.

Жаль, что она не очнулась в лучшем мире. Это было чертовски несправедливо. В конце кошмарного сна всегда есть награда, разве не так? Ты просыпаешься и видишь, что все в порядке.

Но вместо этого ее ждала длинная линия полицейских в форме, держащих торты для дня рождения атомной бомбы на пятьдесят килотонн.

* * *

Бирксон приказал выключить освещение на Лейштрассе. Когда его приказ не был выполнен, он принялся разбивать фонари клюшкой. Вскоре ему стали помогать несколько полицейских.

Теперь прекрасная Лейштрассе, гордость Нового Дрездена, превратилась в мерцающий туннель, проходящий сквозь ад. Огоньки тысячи свечек на пяти сотнях тортов сделали все красно-оранжевым и преобразили людей в тускло освещенных демонов. Полицейские все прибывали, неся торопливо упакованные подарки, цветы и шарики. Ганс, человечек, который теперь был лишь мозгом и нервами, плавающими в свинцовом контейнере; Ганс, причина всего этого и именинник, с нескрываемым восторгом наблюдал за событиями через батарею подвижных телекамер. Он громко распевал.

– Я бомба! Я бомба! – вопил он. Никогда в жизни он так не веселился.

Бах и Бирксон удалились со сцены в полутемный закуток цветочного магазина «Багатель». Там за это время установили стереовизор.

Рентгеновский снимок был сделан с использованием техники подвижной фотопластины, что позволило компьютеру создать трехмерную модель. Теперь они склонились над кубом стереовизора и стали ее изучать. К ним присоединились сержант Маккой, местный взрывотехник из команды Бах, и специалист из «Лунной радиационной лаборатории».

– Это Ганс, – сказал Бирксон, перемещая красную точку внутри куба с помощью верньера на его боку. Точка заскользила над и вокруг расплывчатого серого силуэта, от которого тянулись десятки проводов. Бах вновь задумалась над тем, как надо было достать человека, чтобы ему понравилось существовать, лишившись тела. В этом свинцовом контейнере не было ничего, кроме человеческого «ядра» – мозга и центральной нервной системы.

– Вот корпус бомбы. Два куска урана с массой менее критической. Заряд взрывчатки, таймер, предохранительный барьер, который сейчас сдвинут. Это старая конструкция, дамы и господа. Старая, но надежная. Такая же базовая, как лук и стрелы. Она очень похожа на первую бомбу, сброшенную на Хиросиму в Японской империи.

– Значит, вы уверены, что она сработает? – уточнила Бах.

– Так же уверен, как в налогах. Черт, да такую и пацан может собрать у себя в ванной, если ему дать уран и кое-какое защитное оборудование. Так, дайте-ка взглянуть.

Он склонился над фантомом в кубе, отслеживая вместе с экспертами, куда ведут провода. Они обсудили возможности, направления атаки, препятствия. И в конечном итоге вроде бы пришли к согласию.

– Насколько я вижу, у нас только один вариант, – сказал Бирксон. – Мы должны лишить его волевого контроля над бомбой. Я совершенно уверен, что мы изолировали главный кабель, идущий от него к детонатору. Перебейте его, и он ничего не сумеет сделать. Мы можем вскрыть эту жестянку обычными средствами и обезвредить заряд. Маккой?

– Согласен, – сказал Маккой. – У нас есть целый час, и я уверен, что мы проникнем в бомбу без проблем. Когда эту бомбу снабдили киборгом, они поставили все свои карты на человека-оператора. Они не стали утруждаться входным блоком, поскольку Ганс предположительно может взорвать ее раньше, чем мы подойдем достаточно близко, чтобы что-либо предпринять. Лишив его управления, нам нужно будет лишь вскрыть корпус горелкой и уронить заслонку на место.

Специалист из ЛРЛ кивнул, соглашаясь.

– Однако я не настолько, как господин Бирксон, уверен, что он нашел правильный кабель в смысле того, что он хочет сделать. Если бы у нас имелось больше времени…

– Мы уже зря потратили уйму времени, – решительно возразила Бах.

Она быстро перешла по эмоциональной шкале от состояния шока от поведения Роджера Бирксона к полному доверию. Это была ее единственная защита. Она знала, что сама совершенно ничего не может сделать с бомбой и должна кому-то довериться.

– Тогда будем действовать. Ваша команда на месте? Они знают, что делать? И, главное, они хороши? Действительно хороши? Второго шанса у них не будет.

– Да, да и да, – ответила Бах. – Они это сделают. Мы знаем, как резать камень на Луне.

– Тогда дайте им координаты, и вперед.