Голубое шампанское

Бах даже была готова отдать такой приказ. Ее останавливало только одно. Она знала, что после смерти Бирксона машина может сработать преждевременно. Сейчас она могла лишь убрать Бирксона с дороги и действовать вместо него, насколько это в ее возможностях, зная при этом, что обречена на неудачу. Но никто не посмеет сказать, что она не дала эксперту шанс.

– Но мне вот что интересно узнать, – говорил Бирксон. – Почему именно сегодня? Что такого произошло сегодня? В этот день Сайрус Маккормик изобрел косилку, или что?

– Сегодня мой день рождения, – застенчиво ответил Ганс.

– Твой день рождения? – Бирксон ухитрился изобразить изумление, узнав то, что уже было ему известно. – День рождения. Так это же здорово, Ганс! Желаю тебе еще много счастливых повторов, друг мой. – Он повернулся к полицейским, энергично взмахнув руками. – Давайте споем. Ну же, ведь это его день рождения, в конце концов. С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя, с днем рожденья, дорогой Ганс…

Он пел громко и фальшиво, он описывал руками круги безо всякого чувства ритма. Но его мания оказалась настолько заразительна, что несколько полицейских к нему присоединились. А Бирксон бегал по кругу, вытягивая из них слова широкими гребками рук.

Бах прикусила щеку изнутри, чтобы не выйти из себя. Она тоже пела. Эта сцена была настолько нелепой, настолько невероятной…

Осознание этого поразило не только ее. Один из ее полицейских, смелый человек, который, как ей было лично известно, проявил мужество под огнем, упал ничком, потеряв сознание. Женщина-полицейский закрыла лицо руками и выбежала в коридор, беспомощно кашляя. Она нашла альков, где ее и стошнило.

А Бирксон продолжал распевать. Бах уже наполовину вытащила пистолет из наплечной кобуры, но тут Бирксон издал восторженный вопль.

– Что за день рождения без вечеринки? – вопросил он. – Давайте устроим большую вечеринку! – Осмотревшись, он остановил взгляд на цветочном магазине и направился к нему. Проходя мимо Бах, он шепнул: – Теперь делайте снимок.

Его слова подстегнули ее. Ей отчаянно хотелось верить, что он знает, что делает, и как раз в тот момент, когда его безумие казалось полным, он продемонстрировал ей свой метод. Отвлечение. Пожалуйста, пусть это будет отвлечение. Она повернулась и подала заранее согласованный сигнал полицейскому, стоявшему на краю площади Процветания.

Обернувшись, она застала момент, когда Бирксон разбил клюшкой витрину цветочного магазина. Стекло обрушилось с оглушающим грохотом.

– Господи, – произнес искренне шокированный Ганс. – Разве нельзя было без этого обойтись? Порча частной собственности…

– Да какая разница? – проревел в ответ Бирксон. – Черт побери, ведь ты очень скоро собираешься навалять всем по полной. Я просто запускаю процесс.

Он полез в витрину и достал охапку цветов, подав сигнал, чтобы ему помогли. Полиции это не понравилось, но вскоре и они уже грабили магазин и выкладывали огромный букет вокруг линии барьеров.

– Пожалуй, ты прав, – сказал Ганс, слегка захлебываясь. Вкус насилия возбудил его, разжигая аппетит к продолжению. – Но ты меня напугал. Я ощутил реальный азарт, какого не испытывал с тех пор, как был человеком.

– Тогда давай продолжим.

И Бирксон побежал вдоль улицы, разбивая все витрины подряд. Он хватал мелкие предметы с витрин и выбрасывал их. Некоторые разбивались, когда падали.

Через какое-то время он остановился. Лейштрассе преобразилась. Уже не вычищенная и кондиционированная улица лунного города, она стала такой же вдребезги разбитой, хаотичной и неуверенной, как и ее полная напряженности, эмоциональная атмосфера. Бах содрогнулась и проглотила поднявшуюся к горлу желчь. Это было предвестием грядущих событий, она в этом не сомневалась. Зрелище разгромленной Лейштрассе, прежде солидной и респектабельной, стало для нее тяжелым ударом.

– Торт, – заявил Бирксон. – Надо раздобыть праздничный торт! Минутку, я сейчас вернусь. – Он быстро подошел к Бах, взял ее под локоть, развернул и увлек ее в сторону. – Вам надо убрать отсюда полицейских, – сказал он непринужденно. – Они напряжены. И могут взорваться в любую минуту. Фактически, – и он одарил ее своей идиотской улыбкой, – они, наверное, сейчас опаснее бомбы.

– Вы имеете в виду, что бомба не настоящая?

– Нет. Она настоящая. Мне знаком этот психологический шаблон. После стольких проблем и усилий он не захочет оказаться неудачником. Личности других типов идут на такое ради внимания, и они с тем же успехом могут смошенничать. Но не Ганс. Однако я имел в виду, что раскусил его. И могу с ним справиться. Но не могу рассчитывать на ваших подчиненных. Отведите их и оставьте лишь двоих или троих, кому больше всего доверяете.

– Хорошо.

Она решила опять поверить ему, скорее из-за ощущения беспомощной тщетности любых предпринимаемых действий, чем чего-то иного. Он устроил неплохой отвлекающий маневр в случае с цветочным магазином и рентгеновским снимком.