Голубоглазый юноша

– Прямо кинозвезда! Высокий, красивый, харизма невероятная, глаза змеиные, может гипнотизировать птичек на ветках. Блестящий актер для роли «Отец Тедди – любимый плюшевый мишка для кучи людей». Дети наверняка идут за ним, как за Гамельнским Крысоловом, женщины прихода сплошь в него влюблены. Само очарование, вот кто он такой! А потом, сидя в церкви, я видела, как он уводил мальчика, держа его за плечо. Бог знает, что было дальше. Я была беспомощна, ничего нельзя было поделать, но от одной мысли об этом мне делается тошно. С моим мальчиком он тоже поступил дурно. Он позволял ему играть на пианино в подвале церкви, чтобы можно было к нему приставать, а потом грозил, что тот угодит в тюрьму, если проболтается. Сумел внушить ему чувство вины.

– Позвольте, угадаю: вину за «соблазн»? Священники-развратники всегда так делают. Ваш – большой умелец, как я погляжу! Мне бы поговорить с вашим мальчиком. Может, приведете его в понедельник в три часа? – Блу пришлось бы раньше уйти из школы, но она решила, что оно того стоит. – Кстати, как его зовут?

– Блу Уильямс. А меня – Джинни Картер.

– Это может прозвучать глупо, но вы не работали на телевидении? Моя сестра живет в Лос-Анджелесе, там в новостях была репортер с этим именем. Я часто смотрел ее выпуски, когда гостил там.

– Это была я, – тихо сказала она.

– Вау! Поразительно! Вы с мужем были такой шикарной телевизионной парой!

Слушая похвалы, она думала о том, что теперь стала совершенно другим человеком. Все это было давным-давно, в другой жизни.

– Да, пара была незабываемая. – Джинни хотела, чтобы в ее голосе не было сожаления. Эдвард был адвокатом, а не психотерапевтом.

– В последнее время, бывая в Лос-Анджелесе, я уже не находил вас в эфире, – с огорчением сказал он.

– Мужа не стало три с половиной года назад, – объяснила она.

– Мне очень жаль. Не надо было об этом говорить. Но я действительно вами восторгался. – Он был смущен, как будто допустил бестактность.

– Благодарю. – Теперь он верил ей еще больше. Он знал, как она привержена точности, как дорожит фактами, как отстаивает право не искажать действительность, ничего не преувеличивать и не приукрашивать. Он мог полностью положиться на ее слова, что сильно облегчало ему работу.

– До встречи с вами и Блу в понедельник, – сказал он на прощанье.

Дождавшись Блу из школы, Джинни сказала ему, что им предстоит беседа в полиции. Он сначала испугался, но потом согласно кивнул. В его прежней жизни встречи с полицией не сулили ничего хорошего, но теперь дела обстояли иначе.

Они сели в подземку и прибыли на встречу вовремя. Джинни сказала, что они пришли к детективу Сандерс, и через несколько минут к ним вышла очень привлекательная женщина. Она была в штатском, в короткой узкой юбке, с длинными рыжими волосами. Блу облегченно перевел дух. С его точки зрения, полицейские и вообще те, кто мог бы засадить его за решетку, были не такими, хотя на поясе у нее были прикреплены наручники, под жакетом угадывалась кобура, на ремне красовалась звезда.

– Привет, Блу, – сказала детектив Сандерс и, усаживая их у себя в кабинете, предложила освежиться. У нее были большие зеленые глаза и простая, дружеская манера общения. – Понимаю, для тебя это волнующий визит, – обратилась детектив Сандерс к Блу. – Но наш долг – помочь тебе. Мы не допустим, чтобы с тобой произошли новые неприятности, я все время буду тебе объяснять, что происходит и что произойдет дальше. Обидчиков детей, тех, кто применяет к ним насилие, надо останавливать, это необходимо всем, и в том числе им самим. Вы правильно поступили, что обратились сюда. – Теперь ее слова предназначались и Джинни. – Это твоя мама?

– Нет, она – друг, – сказал Блу, улыбаясь Джинни.

– Он у меня живет, – объяснила Джинни.

– Приемная мать? – спросила детектив Сандерс. Джинни покачала головой.

– Нет, просто он время от времени живет у меня. У него есть тетка, опекун – она.

– Хорошо, – сказала детектив Сандерс. Эти тонкости ее не касались. Ей просто надо было познакомиться с действующими лицами. Чтобы сообщить о случившемся, Блу не должен был спрашивать разрешения родителей или опекунов. – Теперь расскажи мне, в чем дело. Сколько тебе было лет тогда?

– Девять или десять. Я жил у тети. Священник в нашей церкви, отец Тедди, разрешил мне играть в подвале на пианино. Он слушал, как я играю, и иногда садился рядом со мной. Тогда он и делал это…

– Что именно он делал? – Вопрос прозвучал так, словно вопроса нормальнее этого нельзя было придумать, хотя они только что познакомились. Детектив была хорошим профессионалом.