Голубоглазый юноша

Блу стал объяснять, она помогала ему наводящими вопросами: что он трогал, как, где, причинял ли боль… Она спрашивала, раздевал ли священник Блу, имел ли место оральный секс – на то и другое ответ был отрицательный. Но ситуация повторялась неоднократно, священник целовал его и каждый раз позволял себе все больше; по словам Блу, он испугался, что все кончится совсем плохо, и перестал ходить играть. Священник пытался заманить его обратно, но он отказался, тогда священник перешел к угрозам, говоря, что лучше Блу помалкивать, иначе полиция его арестует, посадит в тюрьму и не поверит ни единому его слову. Ему удалось внушить Блу, что так и будет, и, слушая все это, Джинни смекнула, что приставания происходили чаще, чем она думала раньше, но Блу скрыл от нее это; что еще он утаил или запамятовал? Тем не менее обращение в полицию принесло ей облегчение. Джинни догадывалась, что он кое-что недоговаривает, детектив Сандерс была того же мнения, но начало все равно было неплохим.

Новый вопрос детектива Сандерс был такой:

– Он просил тебя трогать его? – По ее манере можно было подумать, что утвердительный ответ оставит ее равнодушной. Прежде чем ответить, Блу долго раздумывал, а потом кивнул. Джинни было нелегко следовать примеру детектива и изображать безучастность. Спрашивать Блу о таком ей самой и в голову не приходило. Утвердительный ответ привел Джинни в ужас.

– Иногда, – буркнул Блу, опустив глаза, чтобы не видеть Джинни.

– Он угрожал причинить тебе боль, если ты откажешься его трогать?

– Он говорил, что во всем этом виноват я, что это я его соблазняю, ему больно, и я должен унять его боль, а если я этого не сделаю, он больше меня туда не пустит, а еще нажалуется моей тете, что я украл пожертвования, хотя я никаких денег не крал…

– Ну, и как ты ему помогал?

После новой долгой паузы, Блу, хоть и неохотно, зато с большой точностью описал минет. У Джинни разрывалось сердце, ей стоило огромных усилий, чтобы, слушая это, не разрыдаться.

– А тебе он так делал?

Блу помотал головой, косясь из-под ресниц на Джинни, – не сердится ли она на него? Она выдавила улыбку и похлопала его по руке. Он был отчаянным храбрецом!

– Знаешь, Блу, – продолжила детектив, – если мы предъявим отцу Тедди обвинения, тебе не обязательно будет сталкиваться с ним в суде. Судья зачитает наш рапорт и поговорит с тобой с глазу на глаз. Но тебе больше не надо бояться отца Тедди. Теперь он для тебя – прошлое, в один прекрасный день ты оставишь все это позади, забудешь навсегда. Ну, было, но ты теперь другой, все это не твоя вина. Он глубоко больной человек, он воспользовался уязвимостью маленького мальчика, а может, многих таких маленьких мальчиков. Ты не должен снова видеть его.

От этих ее слов Блу сразу повеселел. Джинни знала, что ему не давало покоя именно это. Было видно, как он облегченно переводит дух и розовеет.

– Как думаешь, он делал то же самое с кем-то из твоих друзей? Кто-нибудь об этом рассказывал?

– Джимми Эволд говорил, что тоже его ненавидит. Я боялся спросить, за что, но думал, наверное, за то же самое. Остальные ничего такого не говорили. Скорее всего, от страха. Я тоже молчал, даже с Джимми. Он был тогда семиклассником, я младше.

Детектив кивала головой; судя по виду, ее ничуть не удивляли рассказы Блу, даже про минет.

– Ты помнишь, как выглядел отец Тедди? Думаешь, ты узнал бы его, если бы увидел?

– Типа на опознании? Как в полицейском сериале? – Вопрос воодушевил Блу, и обе женщины невольно заулыбались.

– Типа того. Или по фотографии.

– Обязательно, – заверил детектива Блу.

– Я видела его вчера в Чикаго, в приходе, куда он перевелся, – вмешалась Джинни. – Захотелось взглянуть на него. – Детектив Сандерс удивилась, и Джинни объяснила: – Раньше я была репортером.

– Он знал о цели вашего посещения?

– Я сказала, что хочу совета на тему брака, и назвалась своей девичьей фамилией. Потом я видела, как он уводил с собой мальчика. Я сидела в церкви, он меня не заметил.

Для Блу это стало новостью, детектив закивала, и Джинни видела, как у нее напряглась мышца на скуле – только это и выдало ее ненависть к таким извращенцам. Детектив Сандерс часто делилась с коллегами мнением, что их лучше бы кастрировать, но пострадавшим старалась не демонстрировать свой гнев.