Голубой Ксилл

— Нет, не взрыв… — Я выдавил это с трудом. — Клоуна.

— А, клоуна. Тогда… Тогда… — Моон поднял другой камень. — Посмотрите вот этот.

— Потрясающе… — Я не мог прийти в себя. — Что, изображение в каждом камне?

— В каждом, если точнее — в каждом достаточно большом камне. Смотрите, смотрите…

Я взял кусок ксилла, стал всматриваться, теперь уже зная наверняка: что-то увижу. Сквозь блёстки проступили линии, значки, буквы незнакомого алфавита. Похоже — чертёж. Пока ещё ничего не понимая, я услышал ворчание Моона.

— Будьте глубже, Влад, будьте глубже. Во-первых, замените алфавит, не думаете же вы, что у них был наш. И значки тоже.

А, точно, значки — цифры. Я сопоставил последовательность. Кажется, фазовая диаграмма атома. Посмотрел на Моона:

— Фазовая диаграмма? Угадал?

— Фазовая, но чего?

— Как чего? Атома?

— Похоже на фазовую атома, но нет. Посмотрите ещё.

Я вгляделся, услышал выдох Моона:

— Фазовая четвертного нейтрино. Это же так просто.

Просто, если не считать, что фазовая четвертного нейтрино ещё не открыта, она только разрабатывается. Я положил камень, растерянно сел.

— Но это же… Это же чудо. Откуда всё это?

— Откуда… — Моон задумался. — Знаете, Влад, то, что я вам сейчас расскажу, слышал только один человек, моя дочь Уна. Вы будете вторым, кому я объясню некоторые принципиальные, изученные пока только мной, свойства ксилла. Вы спросите, почему эти свойства до сих пор остаются тайной для научного мира как Сообщества, так и Корпорации? Свойства ксилла лучше всего проявляются в крупных изломах. Осколки и камешки, выпавшие на поверхность, слишком малы, чтобы отразить сложные свойства. А как вы знаете, у учёных есть только они. По-настоящему изучить ксилл я смог лишь после того, как нашёл крупные пласты. Но найти крупные пласты мало, они бесполезны, если не научиться их раскалывать. Ещё раз повторяю: качества минерала, которые вы только что заметили, лучше всего проявляются в крупных изломах. Значит, нужно уметь колоть ксилл. А колоть трудно, минерал необычайно твёрд.

Бытует мнение, что Иммета девственна, разумной жизни на ней не было, и до её зарождения естественным путём планету отделяют миллиарды лет. Но это не так. Ксилл тому подтверждение, и я сейчас вам это продемонстрировал. На Иммете уже была разумная жизнь. Но потом что-то случилось, и это что-то вернуло планету к нулевому циклу. Есть и другие подтверждения происшедшей на Иммете катастрофы. Вы заметили, у Имметы нет естественного спутника?

— Заметил.

— Видимо, планета как-то приспособилась и сейчас обходится без него. Но спутник был, я нашёл тому множество подтверждений, все они у меня описаны. Был спутник, огромный шар, влиявший на жизнь планеты, действующий на приливы и отливы. Ночью он слабо светился, отражая солнечные лучи. Но случилась катастрофа, о которой я говорил. Не знаю, какая именно. Распад, взрыв — и спутник исчез. Это исчезновение было по времени близко к началу второго нулевого цикла. Иммета вновь опустела. Может быть, о существовании на ней разумной жизни никто так бы и не узнал — если бы не ксилл.

— Ксилл… — наконец я всё понял. Конечно же, ксилл запечатлел в себе все знания былой цивилизации Имметы. Застывшие, спрессованные временем, миллиардами лет. Как они это сделали — пока не ясно. Главное…

Моон повертел камень.

— Да, ксилл. Это действительно чудо. Видите, у меня в руках? Здесь четырёхмерная структура белка. Никогда не слышали о подобной? — Усмехнулся, положил камень, взял другой. — Здесь, например, подробный атлас кванта. — Кивнул: — В той глыбе, видите, у вас под ногами — охлаждённый концентрированный термояд. Насколько я понял, этот термояд можно разливать по каплям, как лекарство. Теперь вы понимаете, что скрывается в ксилле? Вся цивилизация, которая была здесь когда-то и, кажется, далеко обогнала нас. Все поиски, находки, открытия. Вся необъятная культура. Живопись, мифы, симфонии. Вы понимаете? То, что ещё только предстоит открыть нам с вами. А кое-что и не нам, а нашим детям, внукам, правнукам.

Я оглядел пещеру. Да, сейчас даже трудно осознать всё значение открытия Моона. Я почувствовал необыкновенный подъём, я весь дрожал. Он же устало вздохнул, потянулся.

— Хватит, Влад, этим мы ещё займёмся. Давайте вернёмся к нашим баранам.

— К каким баранам?

— К резиденту. К скрывающемуся на Иммете резиденту Корпорации.

— А, к резиденту… — Я ещё не мог прийти в себя.

— Да, к резиденту, которого, к сожалению, так и не смог выявить Щербаков. Но он был близок к этому… Близок… Влад, извините. Часто ли употреблялось слово «парадокс»?

— Парадокс? Мной?

— Не вами, Щербаковым. Часто ли он его употреблял?

— Да. Не один раз.

— «Не один раз» не годится. Вспомните, он употреблял это слово в связи с разгадкой? Или в связи с резидентом?

— Употреблял.

— Когда? Когда точно?

— Последний раз — когда мы окружали Сигэцу. Я вам говорил.

— Нет! Вы мне об этом не сказали!

— По-моему, сказал.

— Не сказали, Влад, не отпирайтесь! Зачем, вы думаете, я трачу серое вещество? Оно же эквивалент, поймите — эквивалент всего! И потом, на что вы сами? Неужели это слово, «парадокс», вам ничего не подсказало?