Голубой замок

Валенси, которая провела так много счастливых бессонных часов, лежа возле окна, теперь платила за них ценой одной ночи страданий. Пугающий зловещий факт медленно вырисовывался перед нею из тумана догадок и страха. Она не могла ни отвернуться от него, ни оттолкнуть, ни игнорировать.

Почему!

Возможно, с ее сердцем не было ничего серьезного, ничего такого, о чем писал доктор Трент. Если бы что-то было, те тридцать секунд убили бы ее. Что толку успокаивать себя письмом и репутацией доктора Трента. Самые лучшие специалисты иногда ошибаются. И доктор Трент сделал ошибку.

В эту ночь Валенси сполна насмотрелась ужасных снов. В одном из них Барни укорял ее в обмане. Во сне она теряла терпение и жестоко била его скалкой по голове. Голова оказывалась стеклянной и рассыпалась ворохом осколков по полу. Она проснулась с воплем ужаса — вздохом облегчения — коротким смехом над абсурдом этих снов и горьким болезненным воспоминанием о том, что произошло.

Барни ушел. Валенси знала, как иногда люди догадываются интуитивно — подспудно, не спрашивая ни у кого — что его нет в комнате Синей Бороды. В гостиной стояла странная тишина. Таинственная тишина. Старые часы остановились. Барни, должно быть, позабыл завести их — такого с ним прежде никогда не случалось. Комната без их тиканья казалась мертвой, хотя солнце струилось через анкерное окно, а солнечные зайчики, отраженные танцующими волнами, трепетали на стенах.

Лодки не было на месте, но Леди Джейн виднелась на материке под деревьями. Значит, Барни удалился в леса. Он не вернется до ночи, а, возможно, задержится и дольше. Он, должно быть, зол на нее. Злость и холодное, глубокое, справедливое негодование, вероятно, были причиной его гневного молчания. Валенси знала, что следует сделать в первую очередь. Сейчас душевная боль была не столь сильна, как вчера, но странное оцепенение, что охватило ее, было хуже боли. Словно что-то умерло внутри. Она заставила себя приготовить легкий завтрак и поесть. Механически привела Голубой замок в идеальный порядок. Затем надела пальто и шляпу, заперла дверь, спрятала ключ в дупло старой сосны и перебралась на материк на моторке. Она направлялась в Дирвуд, чтобы увидеть доктора Трента. Она должна знать.

Глава XXXVII

Доктор Трент смотрел на нее рассеянно, роясь в памяти.

— Э-э-э… мисс… мисс…

— Миссис Снейт, — тихо подсказала Валенси. — Я была мисс Валенси Стирлинг, когда приходила к вам около года назад. Хотела проконсультироваться по поводу моего сердца.

Лицо доктора Трента прояснилось.

— О, конечно. Теперь вспомнил. Но трудно обвинить меня в том, что не узнал вас. Вы изменились, — чудесно. И вышли замуж. Да, да, это пошло вам на пользу. Теперь вы совсем не похожи на больную, а? Помню тот день. Я был очень расстроен. Известие о бедном Неде убило меня. Но Нед сейчас совсем здоров, как новенький, и вы, очевидно, тоже. Помните, я сказал, что вам не о чем беспокоиться.

Валенси смотрела на него.

— Вы сообщили мне, в письме, — медленно сказала она, со странным ощущением, что говорит кто-то другой, двигая ее губами, — что у меня стенокардия, осложненная аневризмом — в последней стадии. Что я могу умереть в любую минуту, что не проживу дольше года.

Доктор Трент уставился на нее.

— Это невозможно! — рассеянно пробормотал он. — Я не мог написать вам такого.

Валенси достала письмо из сумки и протянула ему.

— «Мисс Валенси Стирлинг», — прочитал он, — да, да. Так и есть, я писал вам тогда, в поезде, той ночью. Но я писал, что у вас ничего серьезного…

— Прочитайте письмо, — настаивала Валенси.

Доктор Трент взял письмо, развернул его и пробежал глазами по тексту. Он был явно обескуражен. Затем вскочил и взволнованно заходил по кабинету.

— Боже мой! Это письмо я адресовал старой мисс Джейн Стерлинг. Из Порт Лоуренса. Она приходила в тот же день. Я отправил вам не то письмо. Какая непростительная невнимательность! Но я был вне себя в ту ночь. Боже, вы поверили в это, поверили и не… не пошли к другому врачу…

Валенси встала, отрешенно огляделась вокруг и села снова.

— Я поверила, — почти прошептала она. — И не ходила к другому врачу. Я… я… это слишком долго объяснять. Но я была уверена, что скоро умру.

Доктор Трент подошел к ней.

— Не прощу себя. Какой год, должно быть, вы прожили! Но вы выглядите… я не понимаю!

— Неважно, — мрачно сказала Валенси. — Так значит, с моим сердцем ничего серьезного?

— Ничего серьезного. У вас так называемая псевдостенокардия. Она не бывает смертельной, полностью проходит после лечения. А иногда по причине шока от радости. У вас часто бывали приступы?

— Ни одного с марта, — ответила Валенси. И вспомнила то великолепное чувство возрождения при виде Барни, возвращающегося домой после бури. Неужели этот «шок от радости» излечил ее?

— Тогда, судя по всему, с вами все в порядке. Я все объяснил вам в том письме, которое вы должны были получить. И конечно, предполагал, что вы обратитесь к другому врачу. Дитя, почему вы этого не сделали?

— Не хотела, чтобы кто-нибудь узнал.