Голубые столбы Тиэлии

Пастуха и девочку хватают и сажают в тюрьму. Им не дают есть, пить, заставляя отречься от живописи. Анюта и Саня страдают так натурально, что у Евдокии Петровны на глазах наворачиваются слезы. Но девочка не сдается. Птички и мышки приносят ей глину, цветочки, веточки, листочки, и художница начинает разрисовывать стены тюрьмы. Пастух же в это время пророчит гибель Правителю.

ПАСТУХ

Во зле своем погибнешь скоро ты!

На стенах тюрем зацветут цветы, Почувствуют тогда и млад, и стар,

Что миром правит только Красота!

И тут спектакль чуть было не сорвался: к ’’сцене” подбежал Фил, схватил и без того несчастного Пастуха за грудки и закричал:

— Я знаю, кого ты имеешь в виду! Ты пророчишь гибель нашему выдающемуся Сусу. Ваш театр крамолен. Его нужно поломать, растоптать, сжечь!..

Сид, игравший приближенного Правителя, бросился оттаскивать сыщика от Сани. Ему еле-еле удалось это сделать. Кимора, испуганная потасовкой, взлетела и села прямо на макушку Саду-Правителю. Комичнее фигуры нельзя было придумать. Но вот Сид все-таки умудрился крепко схватить детектива за шиворот и потащил его к выходу. На сцене наступила тишина. Раздавалось лишь шипение киморы, которая никак не могла успокоиться на незнакомом затылке. Сид вернулся на сцену. Кимору решили не трогать. И фигура Правителя вместе с ней приобрела еще более зловещее Значение.

Действие продолжалось.

Все получилось так, как предсказал Пастух. Цветы и деревья, нарисованные девочкой на стенах тюрьмы, ожили и превратили стены в развалины. Узники вышли на свободу. Правитель, узнав об этом, погиб от собственной злобы. И вот Анюта начала читать заключительный монолог:

ДЕВОЧКА

Пускай улыбки пляшут на устах:

Плывет Вселенной диво — Красота...

И вдруг юная артистка поперхнулась. Она глядела вверх, машинально повторяя: ’’Красота... Красота...” Зрители и остальные артисты, ничего не понимая, проследили за взглядом Анюты. А он упирался в темнеющую под потолком нишу, в которой кто-то маячил. Все сорвались с мест и сгрудились под стеной.

— Никак сокамерников подкинули, — сказал Сид.

— Не похоже, — засомневался Сад. — Через потолок, что ли, их сюда пропихнули?

— Эй, вы! — крикнул Саня. — Ну-ка, слезайте!

’’Свалившиеся с неба” умоляюще приложили ладони к губам. /

— Не шумите, — сказал рассудительный Вовочка. — Чует мое сердце: здесь что-то не так.

И словно в подтверждение рыбинских слов со стены упала обыкновенная веревочная лестница. По ней в комнату спустились незнакомая тиэлянка и кладоискатель-гугерянин.

Тиэлянка бросилась к Тосе и крепко прижала ее к груди.

— Какая фамильярность, — нахмурилась Тоса. — Мы же с вами даже не знакомы. «

— Знакомы, мамочка, знакомы с самых пеленок, — засмеялась тиэлянка.

— Туя, ты? — догадалась Тоса. — А почему в таком виде?

— Конспирация, мамочка. Так, кажется, говорят люди, скрывая свое истинное лицо.

А к Тую подбежал ’’гугерянин”.

— Туй, дружище, как я рад, что нам удалось разыскать вас и спасти.

— Спасибо, Гам. Но о спасении говорить рано. Думаю, что нам нужно поторапливаться.

— Ты прав.

Все, не задумываясь, почему здесь командует гугерянин, помчались за своим нехитрым скарбом. Лишь Евдокия Петровна застыла на месте.

— А вы что же? — спросил Гам.

— Я со своими кастрюлями, кажись, и до рассвета не успею.

— Поможем! — подскочил Сид, уже готовый к побегу со своей единственной драгоценностью — общей тетрадью в черном переплете. — Сад, Саня, за мной!

Добровольные помощники быстро и ловко упаковали хозяйство бабы Дуни.

Первыми к лестнице подошли женщины. Тоса занесла ногу на ступеньку. Вдруг послышался шум и грохот.В комнату, роняя стулья, влетел Фил.

— Бежите? — захныкал он. — Лишили меня свободы и карьеры, а теперь бросаете здесь на произвол судьбы? А еще рассуждали про честь и совесть! Я всеща догадывался, что это только слова, а на самом деле...

— Фил, ты хочешь с нами? — удивился Сид.

— А что мне остается? Останься я здесь один, с меня же голову снимут.

— Такую голову не жалко, — жестко отрезал Рыбин.

— Не нужно злобствовать, — остановила Вовочку Тоса. — Это не красит человека. Пусть Фил идет с нами. Но ты, Фил, хорошо подумал о своем будущем? После побега тебе уже никогда не служить в тайной канцелярии.

— Ничего не попишешь, — вздохнул Фил. — Придется вспомнить старую профессию. Ведь когда-то я был неплохим настройщиком иберов, механиком высшего класса.

— Бог с ним, — махнула рукой баба Дуня. — Какой-никакой, а все-таки живой. Пусть ползет за нами.

И цепочка беглецов потянулась к веревочной лестнице.

Вот все забрались в нишу.

— Сейчас по одному спускаемся в подземный ход. Он ведет на улицу. Там нас ждут два универсальных летоплана, — объяснил тихо Гам.

Нырять в черную зловещую пасть подземного хода было страшновато. И первыми туда прыгнули отважные мальчики — Александр и Тан. Вовочка сделать этого не успел. Только он опустил ногу в провал подземелья, как внизу раздался суровый и повелительный окрик:

— Стоять всем на месте!

Беглецы посмотрели вниз. Там стояли два члена правительства, окруженные стражниками.