Гомеостаз (СИ)

Когда Грюм оставил её в покое, Снейпа, естественно, в замке уже не оказалось, как и Слизнорта. Гораций заглянул только вечером, чтобы обсудить печальную новость. Мия аккуратно расспросила его, как все прошло, но ничего существенного, кроме пары расплывчатых сочувствующих фраз, не добилась. Но все же, опираясь на эти сведения и якобы узнав адрес, написала Снейпу письмо со словами поддержки. И мягко намекнула ему, что он может вернуться в школу, а не оставаться в одиночестве в ожидании похорон. Не только потому, что сидеть в пустом холодном доме в Паучьем тупике было не слишком полезно для психического здоровья, как она знала по собственному опыту. Но и потому, что Снейп вполне мог найти себе компанию и за пределами Хогвартса. Связаться с тем же Малфоем или ещё каким-нибудь своим старшим «другом». Учитывая его актуальное положение и наверняка не самое хорошее эмоциональное состояние, момент для вербовки был идеальный. Что его, собственно, должно было удержать от того, чтобы пойти в Пожиратели?

Естественно, он проигнорировал её совет. О чем и сообщил, ответив, как Мие показалось, с раздражением, которое она определила по почерку, так как больше ничего доступно ей не было. Был ли он в этот момент ещё в Коукворте или уже гостил в поместье Люциуса, точнее, Абраксаса? Об этом спросить у него напрямую она в любом случае не могла.

Всё воскресенье Мия металась из угла в угол, хотя прекрасно понимала, что даже отпусти её Дамблдор помочь Снейпу, она все равно не смогла бы держать его за руку в это время. Скорее всего, ей не удалось бы выкинуть вообще ничего сверх того, что и так сделал Слизнорт, какой бы заботой она не руководствовалась. Он бы ей просто не позволил, не принял все это чрезмерное участие, посчитав его лживым переигрыванием. Мия вспомнила, как выглядел Снейп во время суда над ним — равнодушный, молчаливый, с лицом, похожим на восковую маску, и до неестественности прямой спиной — и наложила этот образ на его молодую версию. Да, вряд ли он принялся бы плакать у неё на плече и доверительно рассказывать о своем детстве.

Понедельник выдался особенно долгим, но каким-то совершенно пустым. Что она делала? Разговаривала о чем-то со Слизнортом, мыла котлы… Уж точно не ставила никакие экспериментальные и тайные составы, было не до них.

Во вторник Снейп появился в школе, но игнорировал её весь день, пока не пришел на занятие.

— Добрый вечер, мадам Фицрой, — он стоял почему-то практически в пол оборота и смотрел куда-то в сторону, закрытый, отрешенный.

— Мистер Снейп, как вы себя чувствуете?

Все стандартные фразы и дежурные соболезнования, которые приходили ей в голову, отдавали фальшью. А то, что она реально хотела ему сказать, он едва ли понял бы правильно.

— Нормально.

— Если хотите, мы можем отложить работу…

— Я справлюсь, — перебил он.

— Хорошо.

Не самая блестящая идея позволять ему варить зелья в таком состоянии, но, она знала, сосредоточенность на задаче отвлечет его от тяжелых мыслей. Мия подалась вперед и, наконец, поймала его взгляд, который он так старательно прятал. Конечно, ему было плохо. Даже черные, как будто ничего не выражающие глаза, не могли скрыть всю эту боль и потерянность. Она не выдержала и потянулась к нему, мгновенно забыв про все наставления Дамблдора, словно сама искала поддержки. В каком-то смысле так и было.

Естественно, он напрягся, едва она коснулась его боков, но хотя бы не оттолкнул. И спустя какое-то время все же расслабился в несколько чрезмерно заботливых руках. Несмотря на обстоятельства, от самого ощущения физического контакта её и вовсе словно прошибло током. Ужасно, ужасно неуместное стремление. Мия надавала бы сама себе по жадным ладоням, однако, была слишком счастлива, чувствуя его снова. Снейп, чужой, настороженный, конечно, не обнял её в ответ, но уткнулся куда-то в висок, дыша глубоко, правда, все равно отчетливо неровно. Он пах иначе, был определенно хрупче по телосложению, а его волосы действительно нуждались в уходе. Он был без пяти минут, если не уже Пожирателем. Он любил Лили Эванс, по крайней мере, точно до сих пор ревновал. Он заинтересовался «мадам Фицрой» только из-за того, что она знала то, чем он тоже желал обладать.

Мию это все совершенно не заботило. Ведь он был жив.

— Почему вам не плевать на меня? — его голос был неуместно спокойным и четким.

— Потому что не плевать, — Мия сжала пальцы чуть сильнее. — У чувств нет логики.

Конечно, это была тщательно завуалированная ложь, хотя Снейп был, очевидно, не в том состоянии, чтобы подлавливать на горячем. Но, может, не так уж и сильно она обманывала. В любом случае её эмоции и действия по отношению к нему особой рациональностью не отличались.

— Это все равно не объясняет…- Снейп так бодро говорил, что это начало всерьез беспокоить её.

Он наверняка перебарщивал с окклюменцией, не в силах удержать баланс.

— Вам так сложно поверить, что вы мне симпатичны? — и снова чуть более откровенно, чем следовало.

— Мадам Фицрой! — дверь распахнулась, на пороге показался взволнованный первокурсник, Николас Фирс.