Гомер

и хохочут, не подозревая своей близкой гибели, хотя интересно будет подчеркнуть, что

Гомер все же отмечает наличие в них инстинктивного предчувствия близкой смерти (Од.,

XX, 345-349).

И тогда в женихах возбудила

Смех неугасный Афина и все у них мысли смешала.

Неузнаваемы сделались их хохотавшие лица.

Ели сырое кровавое мясо. Слезами глаза их

Были полны, и почувствовал дух приближение воплей.

Заметим этот интересный и сложный психологический комплекс: обжорство,

пьянство, помрачение в мыслях, искаженные лица, хохот, слезы и предчувствие близкой

гибели. Но то, что женихи предчувствуют только инстинктивно и глухо, то самое

Феоклимен видит воочию и прорицает в самых ясных и страшных образах (351-357).

О вы, несчастные! Что за беда разразилась над вами?

Головы, лица, колени у вас – все окутано ночью!

Стоны кругом разгорелись, и залиты щеки слезами! [191]

Кровью забрызганы стены и ниши, прекрасные залы!

Призраков сени полны, собой они двор заполняют.

В мрак подземный Эреба несутся стремительно. Солнце

С неба исчезло, зловещая тьма на него набежала.

Ясно: гибель женихов есть дело высших, хотя в то же самое время и темных сил;

даже и хохот возбудила в них, как сказано, сама Афина Паллада, которая вообще готовит

их гибель, а когда Одиссей перебивает женихов, она в виде ласточки с потолка

невозмутимо наблюдает происходящее. Такая гибель человеческих индивидуумов

вследствие вторжения в их сферу надличного начала, когда эта гибель закономерно

возникает из их жизни и поведения есть трагедия.

Закономерное и гибельное раздвоение надиндивидуального начала в

индивидуальном везде в этих случаях налицо: у Ахилла – личный героизм и

предопределенная кратковременность жизни, у Гектора – личный героизм и жестокость

победившего, врага, у Андромахи – героизм и интимное счастье, у женихов –

беспредельное стремление к власти и нерушимое и свыше узаконенное могущество

постоянного обладателя этой властью, у всех ахейцев и троянцев – безграничный

патриотизм и предопределенная ограниченность их существования.

5. Общая трагическая картина мира. Однако не нужно ограничиваться

отдельными примерами трагического мировосприятия у Гомера. Это мировоззрение

насквозь трагично, трагично до последней глубины, хотя это удивительным образом

диалектически совмещается у Гомера с героическим и бодрым жизне-утверждением, с

отсутствием всякого уныния и безвыходности, с какой-то ликующей радостью и личным

общественным самопроявлением.

а) Пессимизм Гомера. Ж-А. Гильд в своей работе о пессимизме Гомера и Гесиода30)

прекрасно раскрыл пессимистическую сторону творчества Гомера, хотя и не сумел ее

совместить с глубочайшим гомеровским оптимизмом.

Когда-то боги и люди жили общей жизнью. Но совсем не то у Гомера (а о Гесиоде и

говорить нечего). Минос когда-то был собеседником Зевса (Од., XIX, 179). Боги

присутствовали на свадьбе Пелея и Фетиды (Ил., XXIV, 62), Андромаха получила

свадебное покрывало из рук самой Афродиты (XXII, 470 сл.). Теперь совсем другое. Даже

Фетида живет отдельно от своего смертного супруга: она у своего отца Нерея в море, а

Пелей на земле во Фтии. Зевс вообще никак не показывается людям. Остальные боги,

правда, иногда показываются, но отнюдь не в своем виде. Антиной прямо говорит (Од.,

XVII, 485-487), что боги появляются среди людей главным образом в виде странников.

Только в виде исключения боги являются в своем собственном виде феакийцам да еще

близким им киклопам и дикому племени гигантов (VII, 201-206). Боги – «блаженны», а

люди – «несчастны» (deiloi). Вся человеческая жизнь – борьба сильных и слабых, причем

верх берут сильные. Общеизвестны сравнения героев со львом, разрывающим [192]

слабых животных. Сам Зевс говорит, что на земле нет несчастнее человека (Ил., XVII, 445

сл.), Агамемнон утверждает, что тяжесть жизни назначает при появлении человека сам

Зевс (X, 70 сл.). Боги и людям и даже царям «выпрядают» несчастье (Од., XX, 195 сл.).

Мертвые у Гомера – это вообще «усталые» (Ил., XXIII, 72). Царь Одиссей прямо завидует

свинопасу Евмею, что этому последнему Зевс даровал наряду со страданиями и некоторый

достаток (Од., XV, 488 сл.).