Гомер

Патрокла, хотя тот и не участвовал в состязаниях (XXIII, 618). У Нестора чрезвычайно

благородная и почтенная наружность. Он часто производит обаятельное и даже какое-то

значительное, величавое впечатление. В трудные минуты посылают за ним; и его уму,

несомненно, свойственна большая тонкость. Но говорит Нестор часто так длинно и

дипломатично, что иной раз это производит даже слегка юмористическое впечатление.

Итак, это старец, царь и солдат, миролюбец и вежливый джентльмен, благофодный

аристократ, дипломат, юморист, оратор, болтун, консерватор и большой любитель пиров.

7. Навсикая. А вот и другая грань тоже подлинно гомеровского художественного

жизнеощущения. Это молодая Навсикая, дочь феакийского царя Алкиноя.

Наилучший образец гомеровской пластики – это VI песнь «Одиссеи», где дан

изумительный образ Навсикаи. В ней так и чувствуешь прекрасно отточенный, холодно-

целомудренный мрамор, какую-то первоначальную чистоту души и тела, полученную не в

результате морали и не как продукт культуры, а как результат естественного состояния.

Это дикая воля, сама, однако, себя обрядившая в красоту и силу статуарности, Навсикая

целомудренна, чиста и прекрасна не в человеческом, а в каком-то природном растительном

смысле. Так чисты белые тающие облака в глубине лазурно-солнечного неба. Так красивы

молодые животные, молодые свежие деревья, первая весенняя листва.

Желая столкнуть Одиссея с Навсикаей, Афина является ночью во сне Навсикае в

образе одной ее подруги и побуждает ее ехать на реку мыть белье, так как близится ее

брак. Уже Афина называет ее беззаботной (25). И, действительно, беззаботность – первая

и основная черта этой лесной, или полевой, или [255] вообще какой-то природной девы.

Молодая златотронная Заря будит «прекрасно-одетую» Навсикаю (48). Та просит отца-

царя дать ей колесницу, мулов и рабов, чтобы ехать стирать белье. «Ты, отец, – говорит

она, – заседая в высоком совете вельмож, должен иметь опрятную одежду». Его сыновья,

т. е. ее братья, тоже должны иметь свежее белье (57-65). А о желанном браке она не

сказала: скромна и стыдлива. Навалили короб белья, запрягли мулов, дали в эту дальнюю

дорогу мех с вином и всякую пищу. Вот юная Навсикая сама берет в руки «бич и

блестящие вожжи» и звучно стегает мулов. Она сама правит «быстроколесной

колесницей» (71-84). Приехавши к месту впадения реки в море, она распрягла мулов и

принялась с рабынями за стирку белья. Все было вымыто и разостлано на широком берегу.

Потом Навсикая с рабынями искупалась в реке и натерлась маслом, а свое влажное платье

оставила сушить на «лучезарном солнце». Потом принялись за еду, а поевши, Навсикая

стала со своими рабынями играть в мяч («головные сложив покрывала») и начала петь,

«белорукая». На берегу моря, под южным лазурным небом и ярким солнцем, юная, нагая

Навсикая играла в мяч, похожая на какую-то Артемиду, целомудренную, сильную,

холодную, наивную охотницу по полям и лесам (102-109):

Как стрелоносная, ловлей в горах веселясь, Артемида

Мчится по длинным хребтам Ериманфа-горы иль Тайгета,

Радуясь сердцем на вепрей лесных и на быстрых оленей;

Там же и нимфы полей, прекрасные дочери Зевса,

Следом за нею несутся. И сердцем Лето веселится:

Выше всех ее дочь головой и лицом всех прекрасней, –

Сразу узнать ее можно, хотя и другие прекрасны.

Так меж своих выделялась подруг незамужняя дева.

К этой-то «прекрасно-ликой» «белолокотной» деве и вышел грязный, покрытый

морской тиной Одиссей, занесенный на этот берег волнами. Он не мог не начать с

восхваления ее красоты (160-168):

Смертных, подобных тебе, не видал до сих пор никогда я

Ни средь мужчин никого, ни средь жен, – изумляюсь я, глядя!

Близ алтаря Аполлона на Делосе в давнее время

Видел такую же я молодую и стройную пальму.

Я ведь и там побывал с толпою товарищей верных,

Ехав дорогой, в которой так много ждало меня бедствий!

Вот и тогда, увидавши ее. я стоял в изумленья

Долго: такого ствола на земле не всходило ни разу!

Так и тебе я, жена, изумляюсь.

При виде Одиссея подруги Навсикаи разбежались, но она не испугалась. Она