Гомер

стрела вышла наружу, пробивши мочевой пузырь под лобковой костью (650-653). В XVI

песни один из противников ударил другого мечом в шею так, что голова опрокинулась

набок и повисла на коже (XVI, 339-341). Идоменей ударил врага копьем в рот, и острие

прошло под мозгом, раскололо кости, выбило зубы; глаза залились кровью. Кровь потекла

изо рта и ноздрей (345-349).

Везде в этих примерах «гомеровской пластики» мы имеем не только просто

«телесность», но еще и выраженную во всех физических же проявлениях в зависимости от

того или иного положения тела врага вследствие нанесенного удара. Такой пластикой

Гомер бесконечно богат; и вытекает она из того, что чисто физическая жизнь выражается у

него во всех ее функциях и проявлениях и через них, в зависимости от того или иного

положения или действия безотносительно к психологическому содержанию

происходящего. Это пластика, полная архаических элементов и натурализма, – канун

греческой классической пластики V в. до н. э., за которой последует пластика

послеклассическая, основанная на физическом изображении не просто физических, но

уже внутренних и психологических явлений.

Такое детальное изображение пластических образов едва ли может относиться к

старому и строгому эпосу. Суровый и строгий эпос вряд ли интересовался столь

тщательным изображением деталей. Для этого был необходим слишком развитой глаз и

слишком изощренная манера живописать факты. Вероятнее предполагать, что подобного

рода пластика является результатом уже позднейшего развития эпического стиля.

г) Более точное понимание пластики.

В связи с пластикой эпоса необходимо сделать еще несколько замечаний, имея в виду

некоторые новейшие работы по Гомеру. Четкость и числовая определенность гомеровских

изображений доходит до того, что один современный французский исследователь находит

возможным даже говорить о мистике чисел у Гомера.11)

Конечно, у такого автора, как Гомер, не может идти речи о мистике чисел в

собственном смысле слова, как мы ее, например, знаем из пифагорейских материалов.

Однако все изображаемое у Гомера действительно резко очерчено и оформлено и требует

для себя точного числового оформления. Кроме того, за этими традиционными у

Гомера числами в глубине веков, [144] конечно, кроется первобытная магия и мистика, где

числа играли далеко не последнюю роль.

Наконец, выдвигая в гомеровском эпосе на первый план те или иные пластические

методы изображения, мы не должны слишком рационализировать эту пластику и сводить

ее к какому-то просветительскому материализму. Пластику Гомера надо брать только

вместе со всеми другими принципами его стиля и на фоне цельного творчества Гомера.

Правильным предостережением против излишней рационализации греческого мышления

является книга Е. Р. Доддса «Греки и иррациональное».12) Совершенно не разделяя многих

отдельных интерпретаций греческой мысли у этого автора, следует сказать, что учение об

эпической пластике никак не должно быть банальным рационализмом и что в этом

отношении у Доддса можно кое-чему поучиться. Так, выдвигаемые им мифические

фигуры Аты (особенно в истории Атридов) и Мойры действительно вносят известный

корректив в традиционное представление о Гомере. Однако более обстоятельное изучение

этих вопросов, связанных с концепцией богов и судьбы у Гомера, нам еще предстоит в

дальнейшем.

6. Антипсихологизм и вещественное изображение психики.

а) Что такое антипсихологизм. Из того, что общее доминирует в эпосе над

индивидуальным, вытекает склонность эпического стиля к изображению всего

объективного и по преимуществу телесного, вещественного; отсюда же вытекает и слабое

внимание эпоса ко внутренним переживаниям человека, го, что мы кратко называем

антипсихологизмом. Антипсихологизм есть отсутствие анализа внутренних переживаний

человека, отсутствие внутренней мотивировки его поступков и замена их тем или иным

физическим изображением, той или иной внешней мотивировкой. Можно с полной

уверенностью сказать, что у Гомера, собственно говоря, нет почти никакого изображения

внутренних переживаний человека, и об этих переживаниях мы только догадываемся по

внешней ситуации излагаемых у него событий.

б) Примеры. Парис любит Елену, оттого он ее и похитил, из-за этого и началась вся

война. Это известно. Но как именно он ее любит, об этом ничего не известно.

Одиссей очень любит Пенелопу и Пенелопа Одиссея, однако напрасно мы стали бы

искать у Гомера изображения этой любви по существу. Мы только догадываемся об этой

любви и только предполагаем ее по всей ситуации соответствующих событий. Одиссей в