Гомер

всего находится испытание в стрельбе из лука (XIX, 509 – XX, 119), а по бокам – с одной

стороны, А – Пенелопа принимает Телемаха и Феоклимен, В – Пенелопа принимает

Одиссея, С – принимает дары женихов, D – принимает Одиссея, а с другой стороны, –

опять по принципу обратного отражения, D – сцена с Телемахом, Евриклеей и Филотием,

С – Пенелопа предлагает стрелять из лука, В – допускает просьбу Одиссея, А – узнает

Одиссея после истребления женихов.

Каждая мельчайшая сцена, каждый обмен речами построены, как считает Майрс, по

принципу триптихов. На основании аналогии геометрического построения «Одиссеи» с

геометрическим стилем, бытовавшим в греческом искусстве в X–VIII вв. и даже

зашедшим в V в. до н. э., Майрс делает [140] вывод о хронологии создания «Одиссеи»,

продвигая ее к VIII в., в противовес Р. Карпентеру и Э. Миро, приблизивших ее к VI в. до

н. э. на основе исторических и археологических данных. Правильная ритмичность в

композиции «Одиссеи» придает ее стилю, по мнению Майрса, особенное очарование.

По поводу изложенной работы Майрса можно сделать следующие замечания. Во-

первых, Майрс совершенно правильно считает геометрический стиль принадлежностью

эпоса, но не указывает для этого никаких стилистических оснований. Тем не менее здесь

связь не только хронологическая, но и связь по существу, поскольку оба стиля возникают

из древнейшего антипсихологизма, избегая внутренней характеристики фигур и отличаясь

тенденцией к обрисовке самих фигур.

Во-вторых, Майрс, насколько можно заметить, не обращает внимания на то, что два

флигеля триптиха часто расположены в обратном порядке. С точки зрения анализа стиля

было бы очень важно учитывать разницу между прямым и обратным отражением в

отдельных композициях, т. к. из этого получается разная фигурность в композиции.

В-третьих, хронологические выводы Майрса не могут не вызывать сомнений.

Совершенно не обязательно, чтобы расцвет геометрического стиля в изобразительном

искусстве точно совпадал с таким же расцветом в области словесного творчества, хотя в

иных случаях это совпадение и наблюдается. Ведь сам же Майрс утверждает, что еще в V

в. до н. э. необходимо находить в литературе весьма ощутимые отголоски былого

геометрического стиля. Об Эсхиле в этом смысле имеется работа самого же Майрса (Proc.

Brit. Acad. XXXV). Подобного рода анализ проводит Майрс относительно щита Геракла в

известном «Щите» Гесиода (Journ. Hell. Stud. LXI, 17-38), равно как и в отношении

известного щита Ахилла в «Илиаде» (в работе «Who were the Greeks?», 1930, стр. 517-

523). Почему же вдруг «Одиссею» мы должны относить к X–VIII вв. до н. э.? Она могла

быть такой же поздней, как и щит Геракла и как творения Эсхила. И если мы ее не

относим к V в. до н. э., то вовсе не на основании соображения о геометрическом стиле (см.

ниже о работе Шефольда).

Наконец, в-четвертых, далеко не все тройные деления Майрса производят одинаково

убедительное впечатление. Если подвергнуть подробному анализу приводимые им

данные, то в некоторых местах триптих, пожалуй, не выдержит критики. Т. к. в конце

своей работы Майрс дает огромную таблицу своих тройных делений, то читателю будет

интересно и весьма нетрудно самому проверить все эти деления по тексту Гомера, что мы

рекомендуем сделать. Нам кажется, что после работы Майрса принцип композиционного

триптиха «Одиссеи» можно считать, вообще говоря, вполне доказанным. Что же касается

деталей, то анализировать их здесь мы не имеем возможности, но они, несомненно,

нуждаются в проверке и уточнении. [141]

Дж. Майрс изучает структуру «Илиады» также в статье «Структура «Илиады»,

иллюстрированная речами».9)

Эта работа как бы является продолжением анализа, данного «Одиссее» в LXXII кн.

того же журнала.

Речей в «Илиаде», как наблюдает Майрс, больше 670, а в «Одиссее» – 629+8 из

песни Демодока, однако распределение их по песням довольно близкое.

И О

л. д.

Песни с 15 речами или

1

2

меньше

– || – 20 – || –

4

4

– || – 25 – || –

4

5

– || – 30 – || –

7

5

– || – 35 – || –

3

5

– || – 40 – || –

3

2

– || – 41 или больше

2

1

Самое большое число речей – 50 в XVII песни «Одиссеи» и 45 в XXIV песни

«Илиады». Как и в «Одиссее», в «Илиаде» более чем 20 эпизодов лишены речей. Кроме

самих речей, встречаются отдельные слова, указывающие на то, что речь была

произнесена: например, Ил., IV.515 (Афина «возбуждала ахейцев»), V.899 (Зевс приказал),

X.139 (Нестор разбудил, закричавши), XIV.278 (Гера поклялась), XVIII.35 (Ахилл рыдал).

Иной раз место речи занимает тот или иной жест или знак. Основная же структура

«Илиады» того же типа, что и «Одиссеи», эпизоды ее симметричны, песнь I более ранняя,

XXIV – более поздняя, в обеих много речей (в I – 36, в XXIV – 45). «Долония»,