Гомункулус Зуммингера. Рецепт Парацельса

Задерживался князь, княгиня тосковала, но применение рукам давно узнала и каждый вечер, стоя в отражении, любила, кажется, как прежде. И каждый раз, все больше оживая, Альберт ей делался желанней, и желала она его как много лет назад, опять.

Вы понимаете, ведь здесь Айко трудился, он в зеркале Эллины поселился, в роль князя медленно входил, вниманием, пока скрепляя рану.

Там, наверху все мастера устраивать этюды, конструктор ситуаций для людей велик, но есть и правила свои – в ходу лишь винтики любви, другими не скрепить чудесные детали: не прочно будет, ненадежно и неестественно и сложно. Эллина к зеркалу все чаще подходила. Заметила, здесь часто легче было.

Дни шли, Айко окреп, но Эллина не видя того, кто в зеркале сидит, решила, это образ князя за ней так пристально следит, ведь зеркала волшебней нет предмета, особенно когда в него действительно вселяются, живут посланцы неба!

А Зумм лежал, все дни и размышлял над поворотами судьбы. Айко, вернувшись с зеркала под утро, сидел у ног хозяина Земли. Зумм восхищался своим новым другом. Гомункул был и впрямь хорош и рос еще до образа небесного Айко.

– Хозяин мой, небесный избавитель, – к нему Айко так часто обращался.

– Что, милый мой гомункул? Рад тебе, – алхимик счастлив, тихо улыбался, – мне так приятно видеть мой цветок, который в колбе рос, старался. – Не называй меня хозяином, мой друг ты был, ты есть и я тут лишь свидетель. Алхимия без Господа – ничто, мой друг, ответь, ты счастлив хоть на свете? Отчасти твой родитель я, поверь и хочется порою мне услышать, – что, думаешь, и как тебе живется, что чувствуют мои, взрослея, дети.

– Зуммингер, знаешь, я давно хотел спуститься в лоно пламенной земли. Ты мне помог, я счастлив здесь, со мною рядом ты. Ты подселил меня к Эллине, я клей меж ней и князем, знаю, известна здесь задача мне моя. Скреплю сердца их, так и быть удача, мой друг, преследует тебя. Еще немного наберусь я силы, всего того, что сердцем рождено, отец мой, Зумми милый, с тобой расти приятно и легко! Не кормишь кровью, чувствами питаюсь, от этого влюбленным в мир расту, поверь, все правда, ты и сам все знаешь, осуществил учителя мечту. Твои заботы, друг, отец мой, Зумми, с лихвой окупятся, поверь, ты не грусти и все печали мы скоро выставим за дверь. Одно лишь странно, не понятно, ты любишь Канти, я этим чувством прирастаю и через силу делаю все это для тебя, а мне хотелось бы одним с тобою быть, хотя бы ненадолго.

Клей.

На плане семян, там, откуда к нам спускаются заботы, радость и несчастья, следили за работою Айко. Когда увидели, что все идет как надо, то решили придумать способ князя задержать. Что касается Айко, то он не просил никакой помощи неба, поэтому все делали без него, в тайне. К тому же, чем больше гомункул входил в твердый план, тем меньше его оставалось там, наверху. Айко уже хорошо освоил зеркало, и иногда ему удавалось даже вытащить оттуда свою руку или голову, но делал это осторожно, чтобы не испугать до смерти Эллину. Часто искусственным существам приписывают агрессивные качества. Надо сказать, что так оно и есть. Но нашего Айко это не касается, ведь Зумм или Зумми, как его называет гомункул, заранее все предусмотрел и уже давно достал с тонкого плана основу будущего существа, которое хранил в тайном кусочке стекла и часто к нему обращался за советом.

Зумм время от времени писал учителю отчеты. Они были сухи, но Парацельсу было достаточно и этого, чтобы понять, как идет работа, и поэтому он очень обрадовался письму князя, в котором Альберт предупреждает Парацельса, что вернется еще не скоро.

Эллина получила письмо от князя, конечно, первой. Она в нетерпении открыла конверт и радовалась, как ребенок, знакомой руке князя. Такого с ней не было никогда, но сейчас она даже не обратила внимания на странные перемены в своем отношении к мужу.

Неужели такое возможно? Да, как видите, наш гомункул с первых своих шагов, начал менять ситуацию. Альберт и Эллина в разлуке скучали, но в их тоске не было горечи и досады. С каждым днем разлуки они видели, как становится светлее мир вокруг них. Они не чувствовали одиночества, они были вместе не смотря на расстояние. Их чувства все больше и больше сближались, превращаясь в одну мелодию, пока еще не совсем схожую. И чем сильнее она крепла, тем чаще у них появлялось непреодолимое желание увидеть друг друга.

Когда Эллины не было в комнате, Айко продолжал пытаться выходить из зеркала. Как ни странно, но эта часть так же входила в работу нашего клея.