Гомункулус Зуммингера. Рецепт Парацельса

– Ваше зеркало заколдовано, Эллина. Если так происходит, то наверняка в вашем зеркале кто-то поселился, а раньше вы не замечали этого треска?

– Нет, Канти, не смеши меня. Кто поселится в зеркале? Кроме отражения Альберта в зеркале никого нет! Зато, он в этом отражении, словно живой! Когда я подходила к самому стеклу, то у меня появлялось чувство, будто Альберт начинает выходить из своего отражения мне навстречу.

Эллина вспоминала, что происходило рядом с самым стеклом. Она улыбалась, но Канти ничего не говорила. Слишком интимные моменты эллина оставила для себя самой, чтобы потом, как она думала, можно было вспоминать снова и снова эти странные ощущения, эту неизвестную ранее атмосферу спокойствия и сладкой тишины. Эллина на минуту позволила себе вернуться назад в прошедшую ночь. Там, где от ее дыхания начинало туманиться стекло, он чувствовала прикосновение к своему телу рук Альберта. Он был, как никогда нежен и осторожен.

– Это на меня что-то нашло сегодня с утра, Канти, – пояснила она свою долгую паузу и неконтролируемую расслабленную улыбку во время воспоминаний этой ночи.

– Да, Эллина, конечно, но вы сегодня прекрасны! Я просто влюблена в вас!

– Да, Канти, спасибо тебе за комплимент. Дай Бог, чтобы таких дней было у меня как можно больше!

Весь день они гуляли с Канти в маленьком внутреннем саду замка вместе с детьми, веселились и играли с ними в веселые игры, а вечером Эллина попрощалась с Канти раньше обычного, чтобы как следует подготовиться к встречи с князем в отражении зеркала. Княгиня не особенно задумывалась, как такое вообще было возможно, но отлично осознавала, что все зеркала волшебные, каждое по-своему.

Она спрашивала себя, почему князь раньше не мог повесить в ее комнату свой большой портрет? Если бы он сделал это раньше, то многое сейчас было бы совсем другим. Эллина была убеждена в этом совершенно искренне.

Когда совсем наступила ночь, Эллина зажгла все свечи, что были в комнате, и подошла к зеркалу так, чтобы не видеть себя, и заглянула за толстое стекло. Там в черной щели между стеной и стеклом Эллина могла увидеть только пыль, да паутину, и больше ничего. Надо будет приказать завтра как следует убраться тут, подумала она. Надо же, ничего нет, а мне показалось, – улыбнулась Эллина, – надо идти спать, а то покажется Бог весть что, – она тихо рассмеялась и направилась к кровати, но потом остановилась, оглянулась на волшебное стекло. Оттуда на нее смотрел князь…

– Милый, – прошептала она, – где ты сейчас, чувствую, как ты тоскуешь, когда же ты вернешься? Даже твой потрет, стал медленно оживать, Альберт, – она умоляюще смотрела в отражение зеркала.

Буд-то кто-то невидимый подталкивал Эллину к волшебному стеклу. Он действительно оживает в этом волшебном зеркале, думала Эллина и медленно подходила к зеркалу.

Когда она оказалась совсем рядом, свечи опять начали трещать. Эллина отошла, и свечи успокоились. Эллина собрала все свои силы и бесстрашно маленькими шажками пошла вперед, к отражению князя в волшебном зеркале. Она решила не отвлекаться ни на что и наблюдать за всем, что произойдет, но как она ни старалась, не смогла этого сделать. Как только она почувствовала снова нежное прикосновение зеркала, то от страха или от невыразимого блаженства погрузилась в сладкое сновидение.

Она узнавала прикосновение рук Альберта на своей груди, животе, бедрах, потом его губы стали скользить по ней – тихо и нежно прикасаясь и согревая ее своей настойчивой смелостью.

Ей казалось, что она уже спит, когда подошла вплотную к зеркалу и почувствовала, как кто-то обнял ее. Руки князя обнимали ее. Эллина не могла поднять веки, чтобы убедиться во всем происходящем. Ей совершенно не хотелось искать доказательства своим сладким фантазиям. Она только слушала свое шумное дыхание, что становилось все сильнее и сильнее, и удивлялась, невероятно реальным ощущениям. Это не могут быть только мои фантазии, на секунду вспыхнула мысль в ее голове, но затем, она погрузилась в горячий туман и пришла в себя уже на кровати.

В открытое окно смотрели звезды. Свежесть и невероятная радость кружили Эллину. Она падала в глубокий сон и из последних сил смогла открыть напоследок глаза и улыбнуться далеким звездам, – Альберт, – спасибо тебе, любимый мой, за эту волшебную ночь, – прошептала она и уплыла по искристой реке в самое утро.

Под утро Зумм увидел, как на краю его постели сидит Айко. Его тень почти совсем обрела черты взрослого мужчины. Зумм рассмеялся, – Айко, ты у меня совсем уже взрослый. Что только мне с тобой потом делать? Вот в чем задача.

Айко подсел ближе и Зумм рассмотрел улыбку на лице своего создания.

– Ты улыбаешься? Хорошо провел ночь? – поинтересовался Зуммингер.

– Да, мой дорогой создатель, ночь была чудесной. Князь и княгиня благодаря нашему клею в моем исполнении снова хотят друг друга, и скоро я буду свободен!

– С княгиней понятно, а как ты узнал про князя? Или для тебя нет секретов, мое волшебное создание? Ты между делом не влюбился в княгиню?